Здесь меня ожидало небольшое недоумение. Стоило лишь войти в реанимационную палату, где вчера оставили Дженни, как по ушам ударил вопль такой высоты, что от неожиданности и резкой боли присел на корточки пряма у двери, которые даже закрыть не успел. Визг прекратился. Я потёр многострадальные уши и поднялся на ноги. И тут же визг возобновился.
— Дьявол! — Заорал я. — Что за фигня? Выключите этугадость!
— Ваше величество, — послышался голос Лины. — Присядьте. Это Дженни визжит. Она видит вас, и начинает визжать.
— Линочка, дорогая, — обратился я к Элине, снова опускаясь на пол. — Будь добра, убеди меня, что это точно Дженни.
— Не могу. — едва слышно призналась девушка.
— почему?
— Потому, что эта женщина очень похожа на Дженни, но…
— Ну-ну, продолжай. — подбодрил я Элину.
— Она девственница.
— Чего?! — Изумился я. — ты хочешь сказать, что Лесовой вчера едва увидев её на моих руках, без медицинского обследования понял это?
— Не поняла?
— Когда я вынес её из-за дерева Лесовой тут же сказал, что это не Дженни. Как он это узнал? Вряд ли он видел её обнажённой. Да и я вынес её не голой.
— Не знаю. — Растерялась Лина.
В палату вошла Генриетта. Однако я не дал ей заговорить, начал сам.
— Генриетта Рудольфовна, будь добра, скажи мне, кто лежит в этой палате, на этой койке? Вот Элина Сигизмундовна утверждает, что это Дженни Гарлисон.
— Нет. — Ответила Генриетта.
— тогда я не понимаю. Ты говоришь, что это не Дженни, а Лина утверждает обратное. Кто из вас врёт?
— Дженни не была девственницей. Это я как её лечащий врач официально заявляю. Данная женщина девственна.
— Дьявол! Вы что? Сговорились? Человека по девственной плеве опознаёте? — Взбеленился я. — Неужто других признаков нет?
— Почему же? Есть. — Спокойно согласилась медик. — Я могу назвать десяток. Вам какие? Явные или скрытые:?
— Любые. — Буркнул я.
— У Дженни цвет кожи был немного темнее. Если сравнить цвет кожи на руках Элины и Дженни, то у Элины Сигизмундовны руки окажутся белыми, как молоко. Никакого сравнения. Кроме того, разрез глаз иной. Ева едва заметный, но другой. А Моисей Абрамович, исследовав ушные раковины, наотрез отказался признавать в этой девушке маркизу.
— Тогда кого мы притащили к себе в дом? — Растеряно поинтересовался я.
— Не знаю. Ребята выполняли ваш приказ. — Пожала плечами Генриетта.
— Да. Но не тащить же её обратно?
— А вы чего на полу расселись? — Спохватилась Генриетта. — Неужели вам никто не предложил стул?
— Не успела. — Заговорила Лина.
— Да вы не волнуйтесь, Генриетта Рудольфовна. — усмехнулся я. — тут проблема двойного уровня. Дело в том, что стоило этой дамочке увидеть меня в дверях, как она принялась визжать.
— А, так это она визжала? — Сказала врач, подходя к постели больной. — интересно, почему? Что вызывает такую реакцию? Повторим:?
— Да пожалуйста. — Сказал я, поднимаясь на ноги, одновременно зажимая уши.
Но визга не последовало. Точнее, мнимая Дженни попыталась завизжать, но того жуткого ультразвука не получилось. Она захрипела, забулькала, и затихла.
В палату вбежал Моисей Абрамович.
— Что случилось? — Спросил он с порога.
— Да вроде пока что ничего. — Ответил я, не видя реакции Лины и Генриетты.
— Как ничего? У вас труп. — Чуть ли не заорал старый еврей.
— Какой ещё труп? — Не врубился я.
— А ведь действительно. — Совершенно безразлично согласилась Генриетта. — Она умерла.
— Кто умер? — Продолжал тупить я.
— Пациентка. — Ответил за всех Моисей. — Делайте же ей искусственное дыхание. Я сейчас аппарат подготовлю.
— не надо. — Ровным голосом остановила рвение Моисея Генриетта. — Поздно. Да и не поможет ей никакой аппарат искусственного дыхания.
— Что значит поздно? — Возмутился хирург. — Человеку помочь никогда не поздно.
— Она не человек, Моисей Абрамович. — Сказала Генриетта. — Подойдите сюда, посмотрите сами.
— Кукла. Как есть кукла. — Согласился Моисей, что-то делая с мнимой Дженни. — Смотри, руки будто резиновые.
— На шарнирах. — Подтвердила Генриетта.
— Лина, — позвал я девушку. — Пойдём отсюда.
Элина поднялась со стула и, не отрывая взгляда от действий медиков, сделала несколько шагов в мою сторону. Потом вдруг резко развернулась и выбежала вон. Я пошёл следом. Но в коридоре никого не было. Звук удаляющихся быстрых шагов затихал далеко в глубинах дворца.