Но стоило нам пройти всего несколько метров, как мы обе замерли. И не знаю, как сестра, а моя челюсть упала на землю.
За металлической сеткой-рабицей, служащей ограждением заднего двора, стоял ОН. АПОЛЛОН. С топором в руках. Взмах. И поленья подают в разные стороны. По твердым мышцам, словно вылитым из стали, скатываются капли, сверкающие на солнце. Мышцы рук напрягаются вновь, являя крупные вены. Я сглотнула, когда мои глаза опустились ниже… к торсу. Нет, я видела тренированных парней без майки, но чтобы вот так залипнуть на мужской талии с греховной дорожкой темных волос, ускользающих за резинку приспущенных шорт, такое со мной впервые. Мое дыхание участилось, когда он остановился, чтобы отдышаться и глотнуть воды прямо с ковшика.
― Оооо, понимаю, но о нем можешь сразу забыть, ― отмерла первой сестрица, замечая мой застывший и блестевший от восхищения взгляд.
― Да, я не… это не то, что…
― Не оправдывайся. Твой глаза слишком красноречивы. Но он не нашего поля ягодка, ― как-то грустно выдохнула сестра, вынимая листики из волос.
― И почему же, позволь узнать, ― продолжая жадно разглядывать невероятного мужчину, просипела я.
― Он слепой, ― выдала родственница.
― ЧТО? КАК СЛЕПОЙ?
Похоже я слишком громко сказала, потому что мужчина резко замер и посмотрел прямо на нас. Не. Скажите, что это неправда. Как такое может быть?
Ярко-синие глаза смотрели прямо на нас. Угольные брови сошлись на переносице, а чуть отросшая челка прилипла к влажному лбу. Он отчего-то еще больше нахмурился. Породистое, привлекательное лицо с отросшей щетиной сделалось хищным и каким-то холодным, прямо, как и его глаза…
Нет, я отказываюсь в это верить…
Встретила единственного мужчину, который пробудил во мне интерес, и тут такой облом! А может оно и к лучшему? Что он не видит нас таких красивых и загадочных…
― Тише, ты, ― одернула сестра. ― Он может и слепой, но не глухой. Тем более, поговаривают, что слух у него, как у собаки.
― И давно он такой… в смысле слепой?
Во мне все еще теплилась надежда…
― Не знаю, он уже приехал сюда таким. А с рождения он такой или нет, я не знаю. Но запомни вот что сестренка. Этот мужчина с виду только сладкий как карамель, а внутри, короче, зубы сломаешь об него и плакать будешь, хотя тебе и без него хватает слез. Знаешь, сколько наших девчонок по нему убивалось? Одна, вон, думала, что прыгнет к нему в койку и сразу в дамки, да только, он на следующее утро просто выставил ее за дверь. Так, что забудь. У тебя и так сердце в бинтах.
― А как он? А родители?
― О нем мало, что известно. Нелюдимый он. Мало с кем общается, сама понимаешь, да и не чета мы ему… ― она посмотрела на мою вздернутую бровь. ― Что? Ну, знаю только, что он вроде бы «золотой» мальчик, а там, кто знает… Ты ведь у нас тоже, можно считать «золотая».
― Все, перестань, ― теперь я уже осаживала сестру. Иначе сейчас начнется.
Она, конечно, была благодарна моему отцу, занимавшему депутатское кресло в нашем городе, за то, что он после той страшной аварии, унесшей жизни сразу трех дорогих мне людей: мамы, дяди и тети, не бросил бабушку с маленькой внучкой на руках. Пахал до ночи на нескольких работах, перед тем как стать «уважаемым человеком», чтобы обеспечить всех нас, чтобы мы не в чем не нуждались, не голодали. Отстроил бабушке дом в «Тайне», куда мы приезжали каждое лето на каникулы, помог сестре поступить в университет… Но… После последней ситуации, она была крайне зла на него, а я… я чувствовала себя брошенной, отвергнутой, ненужной.
До дома добрались быстро, как и обещала сестра.
Душ, окрошка и диснеевский мультфильм сотворили чудо, я немного расслабилась. Позволила себе углубиться в воспоминания, разглядывая знакомые до каждого кирпичика стены и подмечая, что новоиспеченные супруги уже внесли кое-какие коррективы. На стенах появились картины, а на полках живые цветы и рамки с фотографиями.