Соединенные штаты Америки потратили сотни миллиардов долларов на технику, способную с орбиты заглянуть в любой, самый заброшенный уголок нашей планеты, прочитать газету, которую человек держит в руках. Но американцы не изобрели аппарат, способный заглядывать в души людей, читать их мысли - а без него все эти сотни миллиардов оказались выброшенными на ветер. В конце концов, достоверность подозрительных спутниковых снимков перепроверялась агентурой на земле. А агентом ЦРУ и одновременно начальником полиции этой провинции - кому как не ему проверить достоверность подозрительных снимков - был шейх Хасан Салакзай...
Что же касается самого Салакзая - то как ни странно, то что кяффиры напали на мечеть и захватили его пленника было для него больше на пользу, чем на вред. Парадокс - но это так. Постепенно из козыря, Бен Ладен превращался в бомбу в руках, в мину, заложенную под кропотливо выстаиваемую шейхом постройку. Удар беспилотного самолета, едва не уничтоживший его, визит Араба, пленка с новыми угрозами... Все это сулило новые, серьезные проблемы. И убить Бен Ладена в камере он тоже не мог - все тайное рано или поздно становится явным. Если правоверные узнают, что именно он, шейх Салакзай казнил икону исламского экстремизма - ему придет конец. И всему, что он делал всю свою жизнь - тоже...
А вот если его похитят кяффиры - дело другое. Для того, чтобы стать героем, ради которого идут на смерть, нужно умереть самому. Желательно - от рук врагов, мученически. Это - обязательное условие славы. Посмертной славы...
Он не спешил. Чем больше талибов выйдет из поселка, тем меньше их туда уйдет обратно. Тем проще будет отход. И когда в поле зрения прицела было по меньшей мере десяток огневых точек, десяток плюющихся огнем стволов - он начал работать...
В термооптическом прицеле это выглядело очень просто. Фигурки на черно-сером фоне, даже при максимально выставленной дальности размером с ноготь мизинца. Ты выносишь точку прицеливания с поправкой на расстояние - и стреляешь. Выстрел - пуля летит пару секунд - и фигурка либо просто падает и больше не двигается, либо еще веселее: часть ее будто взрывается каким-то белесым облачком. Но не уходит никто...
Раз - и пулеметчик, увлеченно ведущие огонь покатился по земле - Старый специально целился в пулемет чтобы не только убить стрелка но и искалечить оружие, не дать ему вновь стрелять по ним.
Два - и перебегающие стрелок с размаху грохается на земли и уже не встает.
Три - и пуля пробивает дувал, а вместе с ним отбрасывает от него еще одного талиба, до этого осторожно выглядывающего из-за укрытия - возможно, это снайпер, а снайперы нам совсем ни к чему...
Раз за разом, выстрел - труп. Если бы такое оружие было здесь в восьмидесятых - не ушел бы никто. Хотя... у американцев оно есть - и что?
Мимо тяжко протопали, кто-то упал рядом на колени, хлопнул по плечу.
- Тридцать минут - и отход.
Старый пошевелился в знак того, что понял, не отрываясь от прицела...
- Кабан - Проныре!
В ответ - только помехи. Это что за дьявольщина такая. Это не тот канал связи, чтобы на нем были помехи...
- Сколько у нас времени?
Седой, озабоченно прищурившись, посмотрел на часы.
- Минут пятнадцать, не больше. Нам так и не удалось от них оторваться...
Ни говоря, ни слова, я растянулся рядом с пленником, которого мы уже высвободили из ковра. Оторваться не удавалось, прежде всего, из-за него. Проклятье!
Осама совсем не устал - по виду. Хотя мы шли в темпе максимальном для него. Проклятые горы, тут порой кажется, что легкие сгорят из-за недостатка кислорода. То, что ты запросто таскал где-нибудь на полигоне в Калифорнии - здесь кажется в два-три раза тяжелее.
Все. Двадцать километров и все. Если не будет связи - через двадцать километров передовая огневая база коалиции. Там - просто сдаюсь и все, к чертям этот поход. В конце концов - там не чужие...
- Ты шурави?
Я приподнялся на локте и посмотрел на пленника
- Нет. Я американец.
Осама покачал головой
- Ты шурави. И твои люди - шурави.
- Думайте, как хотите.
- Что вам нужно?
- А вы как думаете, эфенди?
- Деньги? Я могу дать вам...
- Старая песня, эфенди... - перебил я его - и слушать я ее не хочу. Есть еще кое-что кроме денег, что меня интересует. Это "что-то" называется справедливость. Справедливость - в воздаянии.
- Я не боюсь умереть.
- Умереть? Это вряд ли. Вы не заслуживаете того чтобы умереть, эфенди. Вы заслуживаете того, чтобы предстать перед судом. Двенадцать простых американских граждан должны решать вашу судьбу. Решать долго, не один год. Чтобы на этом суде выступили и прокуроры и адвокаты, чтобы люди вспомнили благодаря этому суду, что вы сделали в своей жизни. А потом вы заслуживаете того чтобы быть приговоренным... не к смерти, нет. У нас есть такое понятие как сложение наказаний. Двадцать пять лет за каждого американского гражданина, чья кровь на ваших руках эфенди. Считаете хорошо? Вот чего вы заслуживаете. Тюрьмы до конца своей жизни.
- Этого не будет.
- Почему же?
- Потому что никто не хочет, чтобы я выступил на этом суде.
- Я хочу. И американские граждане хотят.
- Но не американское правительство. То что будет сказано на этом суде пошатнет его основы...
- И опять старая песня...
Осама Бен Ладен начал говорить каким-то монотонным, странным голосом, будто впавший в транс дервиш.
- Правды никто никогда не узнает. Ваша разведка готовила людей через созданные мной организации. Целью их были Средняя Азия, Кавказ, Иран. В вашей разведке есть люди, работающие на две стороны. Всемирный исламский халифат. О том, что произошло тогда, я узнал, когда мне сказали об этом. Араб сказал мне об этом. Араб и другие люди устроили все это. Потому что им нужна была война. Арабу нужна война и он получил ее.
- Какой араб? О чем вы? - внезапно я понял, что с мной происходит что-то неладное.
- Араб - тот, кто родился в королевском доме. Но ему этого было мало. Он не один из нас, он считает, что может править всем миром...
- Капитан! Капитан!
Я дернулся, стряхивая с себя оковы какого-то наваждения.
- Что?
- Мы уходим. Пора.
Я поднялся на ноги. Чертовщина...
- Надо еще раз попытаться выйти на связь.
Араб...
Рация. Гарнитура.
- Кабан - Проныре. Проныра, выйдите на связь!
Сначала - все тот же самый назойливый шум. И когда я уже хотел отключиться, в наушнике раздалось долгожданное.
- Проныра на связи.
- Проныра, это Кабан. Проблемы со связью, повторяю - проблемы со связью.
- Вас понял, Кабан, вопрос, как принимаете сейчас?
- Принимаю отчетливо, Проныра.
- Кабан, доложите ситуацию.
- Проныра, мы вышли с индейской территории, нуждаемся в огневой поддержке и срочной эвакуации. Груз у нас. Как понял?
- Вас понял, Проныра, мы вас отслеживаем. Огневая поддержка невозможна, это рассекретит операцию. Точка эвакуации по координатам четверка-четверка-сьерра-шестерка-девятка-тройка*...
Я добросовестно записал координаты и время. Примерно прикинул расстояние. Радости мне это не внушало.
- Проныра, у нас на хвосте танго. Прошу точку эвакуации ближе к границе.
- Невозможно, Кабан, граница закрыта для полетов.
Все понятно... Все то же самое дерьмо. Поддержки нам оказать не могут - флот не хочет связываться с армией, это песня настолько старая, что она уже набила оскомину. А вертолеты летать у самой границы и в самом деле не могут - опасно, как для самих вертолетов, так и в дипломатическом плане. У границы и по ту сторону летают только беспилотники.