Он принялся дергаться и ворочаться, пытаясь стряхнуть с себя Кипа, но тот просто прижимал его к полу, пока парень не вскрикнул и не перестал сопротивляться. Кип хорошо знал замковые захваты – правда, в основном их применяли к нему самому. Дома Рамир частенько прижимал Кипа лицом к земле, пока тот не начинал плакать от ярости и унижения. Заставлял его целовать грязь и говорить всякие гадости для собственного развлечения и лишь после этого позволял ему встать.
Забияка не унимался:
– Я убью тебя, жирный подонок! Рано или поздно ты меня отпустишь, и когда я встану, лучше как следует следи за собой! Я тебя достану! В следующий раз ты синяками не отделаешься!
Кип вдруг понял, что оседлал тигра. У него не было возможности победить. Он находился в выигрышном положении, но если он использует его к своей выгоде, то будет выглядеть мерзавцем. Обычное продолжение подобной ситуации должно было быть примерно таким: он предъявит Элио какой-нибудь ультиматум, типа «Возьми свои слова обратно!» или еще что-нибудь настолько же идиотское; Элио откажется, и это будет безвыходная ситуация. Если Кип позволит ему подняться, Элио вернется к нему завтра – и, скорее всего, изобьет до полусмерти. Если он начнет сейчас мучить Элио, выворачивая ему руку, большого урона тому это не нанесет – но для большинства ребят это будет не очевидно, и даже если Элио сдастся, Кип получит в казарме репутацию жестокого ублюдка. Или еще хуже: кто-нибудь вмешается до того, как Элио сдастся, и тогда Кип будет выглядеть к тому же еще и слабым.
Пытаясь выиграть время, Кип сказал:
– Слушай, Элио, может быть, с виду это и незаметно, но я сильнее тебя, умнее и злее и всегда готов пойти дальше, чем ты когда-нибудь осмелишься.
– Заткни глотку, дерьмоед! – отозвался тот, почуяв слабость в его колебаниях. – Тоже мне! Давай-ка проси прощения, пока не поздно, маленький говнюк.
Внезапно Кип ощутил ужасную усталость от всего этого. Как там сказал Железный Кулак? «Победа – это только начало»?
– Элио, я хотел дать тебе шанс взять свои слова обратно. Но ты не собираешься идти ни на какие уступки, для этого ты слишком глуп. А я со своей стороны слишком устал от этой игры. Я хочу только, чтобы ты помнил одно, когда ты возвратишься из лазарета: то, что я делаю, – это на самом деле милосердие с моей стороны.
По-прежнему держа кисть Элио в захвате, Кип резко опустил левое предплечье, навалившись на него всем весом.
Рука Элио с хрустом переломилась. Послышались возгласы. Кусок окровавленной кости проткнул кожу и вылез наружу. Элио завопил. Это был пронзительный, вибрирующий звук – совсем не такой, какого можно ожидать от мальчика его возраста.
Кип слез с него. Сорок ребят широкими глазами смотрели, как Элио отползает в сторону, окровавленный, обливающийся слезами. Нетвердо встав на ноги, мальчик пошел к двери, прижимая к себе сломанную руку. Никто не вызвался ему помочь. Никто из взрослых так и не появился.
Глядя, как Элио, пошатываясь, выходит из казармы, Кип внезапно заметил своего телохранителя. Стройный, высокий молодой гвардеец стоял в темном углу, прислонясь к стене, и наблюдал за происходящим – без сомнения, готовый ринуться к Кипу, если его жизнь будет в опасности, но помимо этого явно не собираясь вмешиваться. Он просто смотрел, поблескивая глазами, с бесстрастным лицом.
С притворной небрежностью Кип снова улегся на свою кровать и сделал вид, будто сразу же заснул. «Пусть меня просто оставят в покое!» Он повернулся спиной к другим мальчикам, которые потрясенно перешептывались, пересказывая друг другу историю, не нуждавшуюся в пересказе – ведь все и так все видели.
На самом деле Кип лежал без сна. Шло время; другие ребята один за другим задули свои свечки. Лежа в темноте, Кип заново проигрывал перед собой Гарристонское сражение.
Тот человек, которого он кинул в костер – кожа отслаивалась от его лица, словно приставшая к сковороде куриная шкурка… Глаза людей, пытавшихся убить Кипа – искаженные яростью лица, занесенное оружие, – когда Кип упал через пролом в стене. Раз за разом он падал, а сотни ног пинали его со всех сторон…
Вкус пороховой гари в воздухе…
Чувство восторга, когда он погрузил свой клинок в человека – расседающаяся плоть – клинок, освобождающийся от плоти, высвобождающий кровь и душу…
Вот Кипа окружают солдаты, поднимают мушкеты – и Кип выстреливает им в лица их же собственные пули…
Глазное яблоко на камне мостовой – радужка синяя, как море, а головы, из которой его выбило, нигде не видать. Смотрит на Кипа – пристально, обвиняюще…
«Убийца».
«Что ты наделал?»