– Для зенитного переключения. Ага, – повторил Кип, который понятия не имел, о чем она говорит.
Вначале работа показалась ему сложной, но очень скоро Тея уже позволяла ему самому тянуть за рычаги и переворачивать песочные часы.
– Кто-нибудь когда-нибудь падал в эти дыры? – спросил у нее Кип.
– Один парень упал в прошлом году в один из меньших колодцев. Пролетел четыре уровня до зеркала Синего люкслорда. Сломал спину, прожил еще шесть месяцев. И еще мне рассказывали, что несколько лет назад здесь подрались двое курсантов, и один столкнул другого в большой колодец. Мгновенная смерть. Парень клялся, что это произошло случайно, но ему не поверили.
– И что с ним сделали? – поинтересовался Кип.
– «Взгляд Орхолама».
Очевидно, лицо Кипа высказалось за него: «Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Опять».
– У основания моста на Большой Яшме есть специальная колонна… Знаешь, что такое «тысяча звезд»?
«Ага, это зеркальные башни, расставленные по всему городу».
– Конечно.
– Ну вот, все эти зеркала плюс все зеркала башен Хромерии направляют в эту одну точку. В полдень в фокус всех этих лучей помещают осужденного. После этого у цветомага есть выбор: либо изжариться, как муравей под лупой, либо начать извлекать. И тогда это все равно что попытаться загнать большую струю воды в тонкую соломинку: ты просто взрываешься.
– Это… звучит просто кошмарно.
– Никто не говорил, что должно быть весело. Ладно, пошли, нам пора на лекцию. Как по-твоему, сможешь ты прожить один день, не устроив нового инцидента?
Кип наморщил лоб: его не отпускала еще одна мысль.
– Погоди-ка. Мне казалось, что на Солнцедень все эти зеркала, эту «тысячу звезд», направляют на Призму?
– Ну да.
– И почему же тогда он остается в живых? – спросил Кип.
– Он же Призма. Он может все!
Глава 21
«Я никогда этого не смогу.
Семь лет, семь великих целей… Все это фантазии, детские сказки, самообман. Я пытаюсь добиться невозможного».
Гэвин лежал рядом с Каррис, совсем рядом, так что чувствовал тепло ее тела. Как обычно, он спал беспокойно; как обычно, его мучили кошмары. Прошлой ночью – без сомнения, из-за его страхов наяву в связи с потерей синего – ему приснилось, что его брат выбрался из своего синего ада. Гэвин встряхнулся, игнорируя острую боль и стеснение в груди. Близился рассвет. С минуты на минуту Каррис проснется и перестанет быть близкой. Они поднимутся, примутся за работу… Рано или поздно должны прийти жители острова – либо поговорить, либо чтобы остановить его. Если они решат его убить, они заявятся ночью. Сейчас, с наступлением рассвета, нападение уже маловероятно. Еще один день Гэвин будет жить.
Первая из его целей казалась достаточно простой, однако ему никак не удавалось ее выполнить: рассказать Каррис всю правду. Когда город сдался Цветному Владыке, Гэвин почти было потерял надежду исполнить вторую – спасти население Гарристона, столь много претерпевшее по его вине. Теперь до их спасения было уже рукой подать. Некоторых других своих целей он достиг – научился передвигаться быстрее любого из ныне живущих людей, подорвал влияние определенных Цветов Спектра, то есть люкслордов в составе правящего совета Хромерии. Над несколькими другими он все еще работал. Все эти цели – кроме признания перед Каррис – в конечном счете вели к одной, к одному великому замыслу, о котором Гэвин едва осмеливался даже думать, чтобы мысли каким-то образом не сделали его еще более невыполнимым, чем он был изначально. Словно, думая об этом, он мог выпустить свой секрет наружу, и тот навсегда ускользнул бы из-под его контроля.
Он должен был постараться, приложить все силы. Ради своего мертвого младшего брата Севастиана. Ради своей матери. Ради Гэвина.
И даже сейчас, мысленно говоря «Гэвин», он не был уверен, кого имел в виду: себя или своего брата.
Каррис во сне прижалась к нему, однако само это движение, по-видимому, вытолкнуло ее сознание на поверхность, и она тут же вздрогнула. Гэвин задышал ровно, притворяясь спящим. Она отодвинулась – быстро, но осторожно, чтобы его не разбудить. Возможно, она действительно его ненавидела (и вполне заслуженно), но это не мешало ей быть мягкой с ним. Это была одна из черт, которые Гэвин в ней любил.