Незнакомец. Тсс!.. Он еще не сказал…
Видно, что мать тревожно расспрашивает старика.
Старик произносит еще несколько слов, затем все встают и как будто спрашивают его о чем-то.
Он медленно кивает головой.
Он сказал… Он сразу все сказал!..
Голоса в толпе. Он сказал!.. – Он сказал!..
Незнакомец. Ничего не слышно!..
Старик встает и, не поворачивая головы, показывает на дверь. Мать, отец и обе девушки бросаются к двери, но отцу сразу не удается открыть ее. Старик не пускает мать.
Голоса в толпе. Они выходят!.. – Они выходят!..
Давка в саду. Все исчезают за домом. Только незнакомец продолжает стоять под окном.
Наконец двери дома распахиваются настежь, все выходят одновременно. При свете звезд и луны видно, как на носилках несут утопленницу. А посреди пустой комнаты, в кресле, ребенок по-прежнему спит сладким сном. Молчание.
Незнакомец. Ребенок не проснулся!.. (уходит)
Непрошенная
(1904)
Дед – слепой.
Отец.
Дядя.
Три дочери.
Сестра милосердия.
Служанка.
Действие происходит в наши дни.
Довольно темная зала в старом замке.
Дверь направо, дверь налево и маленькая задрапированная дверь в углу. В глубине – окна с цветными стеклами, главным образом с зелеными, и стеклянная дверь, выходящая на террасу.
В углу большие фламандские часы.
Горит лампа.
Три дочери. Сюда, сюда, дедушка! Садись поближе к лампе.
Дед. Здесь, кажется, не особенно светло.
Отец. Хотите на террасу, или посидим в этой комнате?
Дядя. Может быть, лучше здесь? Всю неделю шел дождь; ночи сырые, холодные.
Старшая дочь. А небо все же звездное.
Дядя. Это не важно.
Дед. Лучше побудем здесь – мало ли что может случиться!
Отец. Не волнуйтесь! Опасность миновала, она спасена…
Дед. По-моему, она плохо себя чувствует.
Отец. Почему вы так думаете?
Дед. Я слышал ее голос.
Отец. Но раз доктора уверяют, что можно не опасаться…
Дядя. Ты же знаешь, что твой тесть любит зря волновать нас.
Дед. Ведь я ничего не вижу.
Дядя. В таком случае надо положиться на зрячих. Днем она выглядела прекрасно. Сейчас она крепко спит. Выдался первый спокойный вечер – не будем же отравлять его!.. Я думаю, что мы имеем право на отдых и даже на веселье, неомраченное страхом.
Отец. В самом деле, в первый раз после ее мучительных родов я чувствую, что я дома, что я среди своих.
Дядя. Стоит болезни войти в дом, и кажется, будто в семье поселился чужой.
Отец. Но только тут начинаешь понимать, что, кроме своих близких, нельзя рассчитывать ни на кого.
Дядя. Совершенно справедливо.
Дед. Почему я не могу навестить сегодня мою бедную дочь?
Дядя. Вам известно, что доктор это запретил.
Дед. Не знаю, что и думать…
Дядя. Вы напрасно беспокоитесь.
Дед (показывая на дверь налево). Она не слышит нас?
Отец. Мы говорим тихо. Дверь массивная, да и потом с ней сестра милосердия; она остановит нас, если мы заговорим слишком громко.
Дед (показывая на дверь направо). А он не слышит нас?
Отец. Нет, нет.
Дед. Он спит?
Отец. Думаю, что да.
Дед. Надо бы посмотреть.
Дядя. Малыш беспокоит меня больше, чем твоя жена. Ему уже несколько недель, а он все еще еле двигается, до сих пор ни разу не крикнул – не ребенок, а кукла.
Дед. Боюсь, что он глухой, а может быть, и немой… Вот что значит брак близких по крови…
Укоризненное молчание.
Отец. Мать столько из-за него вынесла, что у меня против него какое-то нехорошее чувство.
Дядя. Это неблагоразумно: бедный ребенок не виноват… Он один в комнате?
Отец. Да. Доктор не позволяет держать его в комнате матери.
Дядя. А кормилица при нем?
Отец. Нет, пошла отдохнуть – она это вполне заслужила… Урсула, пойди погляди, спит ли он.
Старшая дочь. Сейчас, папа.
Три дочери встают и, держась за руки, уходят в комнату направо.
Отец. В котором часу придет сестра?