Она развернулась, бросилась к сестре и взмолилась, вкладывая в эту мольбу всю душу:
– Подожди, пока я выйду замуж, Филис! Подожди!
– Я уже достаточно ждала, Сара. Начало у вас было такое поспешное, и я решила, что и дальше все пойдет так же стремительно и ты быстро выскочишь замуж. Помнишь, как все начиналось?
Сара покачала головой.
– Больше я ждать не могу – тому есть причина. Я… В следующий понедельник я уйду из дому. Все уже решено. Я выхожу замуж.
– Причина?… – Сара широко разинула рот и крепко зажмурилась. – Причина?! – Она прикусила губу.
– Да. Теперь уж ничего не поделаешь. Что есть, то есть.
– Боже мой!
– И мой!
Такое бесстыжее передразнивание в свое время вызвало бы у обеих приступ хохота, хотя Сара никогда не переставала упрекать Филис за легкомысленное обращение со святыми понятиями. Теперь же она молча уставилась на худенькую, похожую на мальчика сестру.
– И давно?…
– Недель шесть-семь. Это случилось после того, как этот отхлестал меня ремнем. Али увидел, что стало с моим лицом и какие рубцы у меня на груди, и был со мной очень ласков. Представляешь, он чуть не расплакался! Веришь ли, он едва сдержал слезы! Тогда это и случилось. Не думай, что я сожалею об этом. Вовсе я не сожалею! Просто мне пора отсюда убираться. Это все равно что сбежать из тюрьмы. Никогда не сидела в тюрьме, но готова спорить, что в этой дыре вдесятеро хуже, чем в любой каталажке. Я уже давно, как только приду домой, лезу прямиком сюда, потому что знаю, что у него руки чешутся снова за меня приняться. Меня он осилит. Я буду, конечно, царапаться и лягаться, но мне его не одолеть. Ты – другое дело. Поэтому он никогда тебя не бил, только в тот раз, когда ты впервые вышла на работу и тот паренек проводил тебя до дому. А ведь я еще меньше, чем он, я как специально создана, чтобы он надо мной измывался. Разве мать хоть раз вступилась? Только сейчас, когда уже ничего не изменишь, у нее развязался язык, потому что она чувствует, что мы вот-вот сбежим. Она виновата не меньше, чем он. Она рослая, у нее хватило бы сил, чтобы его отдубасить, но она дала себя запугать. Он думает, что и меня запугал, но тут он дал маху. Как бы мне хотелось увидеть его рожу, когда я через неделю уведомлю его по почте о своем замужестве! А знаешь, чем я закончу письмо? – Она воинственно сверкнула глазами. – Я уже давно все продумала. К сообщению о свадьбе я припишу: «Если хочешь, можешь через семь месяцев заглянуть на крестины».
– Ах, Филис! – Сара медленно, в несколько этапов опустила на грудь голову.
– Слышишь? – Филис схватила ее за руку. – Уходит! Сейчас проводит священника, а на обратном пути будет издеваться над влюбленными парочками. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь из парней засунул его головой в угольную кучу!
Сара приложила палец к губам и уставилась прямо перед собой. Потом, вскочив на ноги, спросила:
– Как ты думаешь, который сейчас час?
Она судорожно застегивала пуговицы.
– Примерно без четверти десять. Ты куда?
– К Дэвиду. Так надо.
– Прямо к нему?
– Да.
– Представляешь, что скажет его мамаша?
– Вряд ли она дома. Заболел ее внук, сын Джона. У него сильный коклюш. Дэвид говорил мне, что мать собирается к ним заглянуть, но, даже если она окажется дома, я придумаю какую-нибудь отговорку. Соображу на месте…
– Как же ты вернешься?
– Захвачу ключ от задней калитки и попрошу мать не закрывать задвижку. Просплю ночь на диване.
– Если он узнает, он тебя не впустит.
– Придется рискнуть. Мне обязательно надо увидеться с Дэвидом. Я сойду с ума, если буду ждать утра.
– Собираешься сказать ему, что согласна венчаться у баптистов?
– Что ты! – Сара отчаянно замотала головой.
– Тогда что?
– Не знаю, не знаю! Просто хочу с ним поговорить.
– Решила поделиться, какая негодница твоя сестра?
– Ты же знаешь, Филис, что я никогда ничего такого не скажу.
– Знаю, Сара. Ты добрая душа. Ладно, беги. И возвращайся побыстрее. Я не засну, пока ты не вернешься.
В кухне Энни сказала дочери:
– Бога ради, не шуми, когда вернешься. – Она подала ей большой ключ. – Я пробуду внизу, сколько смогу. Что на тебя нашло? Приспичило же убегать на ночь глядя! Туда небось?