Она прищурилась в сторону камбуза, размышляя на кого-то это орет Брукс.
— Все хорошо?
— Лучше не бывает. Доброго утречка, Харингтоны-Будро! — Брукс снял кепку, обращаясь к близнецам. — Вы готовы быть моими первыми помощниками?
Близнецы прыгнули в объятия Брукса, забыв, насколько устрашающим он был минуту назад. Эврика услышала, как кто-то поднимается с камбуза на палубу. Появилась серебряная макушка головы матери Брукса. Эврика была потрясена, что то, что он сказал ранее, было адресовано Эйлин. Она встала на сходни и протянула руку, чтобы помочь Эйлин подняться вверх по крутым, немного качающимся ступеням.
Эйлин устало улыбнулась Эврике и вытянула руки, чтобы обнять ее. Ее глаза были влажными.
— Я накрыла обед в камбузе. — Она выпрямила воротник своего полосатого, трикотажного платья. — Там полно пирожных, свежо испеченных прошлой ночью.
Эврика представила, как Эйлин в засыпанном мукой фартуке, в три часа утра, выпекает свою обеспокоенность в форме вкусно пахнущего пара, который несет в себе секрет изменений, произошедших в Бруксе. Он вымотал не только Эврику. Его мама казалась меньшей, потухшей версией себя.
Эйлин сняла свои туфли на тонком каблуке и держала их в руках. Ее глубокие карие глаза встретились с глазами Эврики; они были такого же цвета, что и у ее сына. Она произнесла низким голосом:
— В последнее время ты замечала что-либо странное в его поведении?
Если бы только Эврика могла открыться Эйлин, услышать через что она тоже проходит. Но подошел Брукс и встал между ними, обняв их двоих за плечи.
— Мои две любимые женщины, — сказал он. И после этого, до того, как Эврика могла понять реакцию Эйлин, Брукс убрал руки и направился к штурвалу. — Ты готова, Каракатица?
Я не простила тебя, хотела она сказать, хотя она прочитала все шестнадцать подхалимистых сообщений, которые он отправил на этой неделе, и два письма, которые он оставил в ее ящике. Она пришла сюда из-за Мадам Блаватской, потому что что-то говорило ей, что от этого зависит ее судьба. Эврика пыталась заменить свой последний образ мертвой Блаватской в мастерской на память о женщине в состоянии покоя под ивой у реки, которая была убеждена, что у Эврики была веская причина пойти сегодня поплавать с Бруксом.
А что ты будешь делать, если пойдешь, зависит только от тебя.
Но затем она подумала об Эндере, который настаивал, что Брукс опасен. Шрам на лбу Брукса был скрыт под тенью козырька его бейсболки. Он выглядел, как обычный шрам, не какой-то древний иероглиф — и на мгновение Эврике показалось сумасшедшим предполагать, что шрам может быть доказательством чего-то грешного. Она посмотрела на громовой камень и перевернула его. На солнце кольца едва были видны. Она вела себя, как теоретик заговора, который провел слишком много дней взаперти, разговаривая лишь с интернетом. Ей нужно расслабиться и погреться на солнышке.
— Спасибо за еду, — сказала Эврика Эйлин, которая в это время с трапа болтала с близнецами. Она подошла ближе и понизила голос, чтобы только Эйлин могла ее услышать. — Про Брукса. — Она пожала плечами, пытаясь изобразить беспечное настроение. — Парни, знаешь. Я уверена, Уильям вырастет, чтобы в один день начать терроризировать Роду. — Она потрепала волосы братика. — Это означает, что он тебя любит.
Эйлин снова перевела взгляд на воду.
— Дети так быстро растут. Я думаю, иногда они забывают просто простить нас. И — она взглянула на Эврику и попыталась улыбнуться — вы, дети, повеселитесь. И если погода ухудшиться, сразу же возвращайтесь обратно.
Брукс вытянул руки и посмотрел на небо, которое было голубым, необъятным и безоблачным, за исключением безобидного куска ваты на востоке, прямо под солнцем.
— Что может пойти не так?
Ветерок, шуршащий хвостом Эврики, стал бодрее, когда Брукс завел двигатель «Ариэль» и направился прочь от пристани. Близнецы завизжали, они выглядели настолько милыми в своих спасательных жилетах. При первой встряске лодки они сжали свои руки в возбужденные кулачки. Прилив был мягким и размеренным, воздух совершенно соленым. Берег очерчивали кипарисы и семейные лагеря.
Когда Эврика поднялась со скамейки, чтобы посмотреть нужна ли Бруксу помощь, он помахал ей сесть.
— Все под контролем. Просто расслабься.
Хотя кто-нибудь еще мог сказать, что Брукс пытался загладить свою вину и что залив сегодня был спокойным — закаленное солнцем небо заставляло волны сиять, мельчайшее мерцание белого тумана нежилось на линии горизонта — Эврике было неспокойно. Она видела море и Брукса, и что они оба способны на одинаковые нехорошие сюрпризы: из ничего они могли превратиться в ножи и вонзиться тебе в сердце.