Самолет еще немного прокатился по посадочной полосе и застыл на месте. К моему удивлению, большой черной машины, посланной исстрадавшимся папашей за непутевой дочкой, прямо к трапу не подали, хотя я и ждал чего-то эдакого.
— Жду тебя завтра, — сказала Марина, когда мы оказались в зале прилетов, после чего стукнула меня кулачком в грудь. — Обязательно!
— Постараюсь, но обещать не стану.
— И вот еще. Держи. — Она щелкнула замочком сумочки, сунула мне в руку небольшой и легкий сверток, перетянутый ленточкой, после чего устремилась к выходу.
— Спасибо, — сказал ей вслед я. — Созвонимся.
— Вчера весь Екатеринбург объехала, — произнес задержавшийся около меня Константин. — То, что у тебя сейчас в руках, искала. Так что цени, Чарушин. Цени. Да, по поводу твоей просьбы — пока нигде этот Стрелецкий не засветился. Но кто знает, может, еще появится? Если такое случится — наберу.
Он ушел, я же развязал синюю ленточку, развернул хрустящую серебристую бумагу и уставился на магнитофонную кассету, где на обложке был изображен страшный мужичок, стоящий в полуприсяде на унитазе, и красовалась надпись «Дуля с маком».
Вот ведь памятливая какая! Она же еще там, у дороги, когда мы ждали людей ее отца, выспросила, что именно мне Метельская в пещере отдала и почему меня это так растрогало. Я и рассказал, упомянув о том, что теперь неясно, как с кассетой расставаться. Есть на свете вещи, которые не передаривают, даже если они тебе не нужны, подарок Светки — одна из таких. А новую кассету искать некогда, не той важности вопрос. И вот, пожалуйста, запомнила, заморочилась, нашла, купила. И трогательно, и смешно одновременно.
Не буду ей говорить, что в результате приобрел бы это дело через онлайн-аукцион, не особо заморачиваясь аутентичностью кассеты, благо все они одинаковые. Напротив, при встрече скажу, как она меня порадовала. Мне несложно, девушке приятно.
Я было уже и сам направился к выходу, как в кармане ожил смартфон. Достав его, увидел на экране надпись «номер абонента скрыт», тихонько пробормотал себе под нос: «Да ладно» — и ответил на вызов.
— Добрый день, Максим, — прозвучал в трубке как всегда невозмутимый голос Шлюндта. — Судя по тому, что вы не смогли сразу со мной созвониться, Аркадию не слишком повезло и он остался в горах?
— Добрый день, Карл Августович. — Повертев головой, я заприметил небольшую кофейню, где, то ли по причине высоких аэропортовских цен, то ли еще почему почти не наблюдались посетители, и направился к ней. Разговор, чую, будет долгий, не посреди же зала его вести? — И да и нет.
— Поясните, — потребовал заказчик. — Что вы имеете в виду?
— Созвониться возможным не представлялось, потому пришлось воспользоваться электронной почтой. Но в горах ваш протеже не остался. Более того — он их покинул куда раньше моего и не с пустыми руками.
— Так, — выдержав хорошую такую паузу, произнес антиквар. — Интересно, интересно. Давайте-ка, Максим, вы мне все расскажете с самого начала и в подробностях.
Ф-фу. Вот теперь можно с полной уверенностью сказать, что Аркашка таки затеял свою собственную игру. Просто если бы оно было наоборот, то на фиг Шлюндту мне звонить? У него просто нет надобности в таких хитросплетениях, он так и так получит желаемое, сиречь слезу Рода. На кой я ему тогда? Ну не ради же компенсации, право слово? Чего с меня можно взять? То же и с неуплатой моего гонорара — ситуация слишком запутана, непонятно кто из нас двоих кому что теперь должен. Проще просто уйти в тень, да и все.
А он на связь вышел.
— Не вопрос, — ответил я ему. — И скажу прямо — очень рад, что вы позвонили, потому что история, прямо скажем, вышла очень и очень некрасивая. Большой латте, пожалуйста.
— Чего? — чуть опешил Карл Августович. — Какое латте?
— Это не вам, — пояснил я. — Просто в кафе зашел, чтобы без лишних ушей побеседовать. Ну и просто вкусного кофе глотнуть в радость после дремучих дебрей, где довелось скитаться столько времени.
— По поводу лишних ушей — линия защищена от прослушивания, — уведомил меня старичок. — И очень прошу — не тяните, ни к чему театральные эффекты. Сразу примем как данность, что вам пришлось туго, не сомневаюсь, что вы показали себя с лучшей стороны, потому прошу излагать только сухие факты.
— Нет проблем, — согласился я, усаживаясь за столик в самом углу кафе. — Слушайте.
Разумеется, я не рассказал своему собеседнику и половины из того, что случилось на Урале. И слушателю это не интересно, поскольку не относится к сфере его интересов, и мне ни к чему. Главное что? Судьба слезы Рода, вот эту линию я и выдержал от и до. Правда, возникло легкое затруднение в описании заварушки на Илеять-горе, пришлось обойтись крайне размытыми фразами и туманными намеками, вроде «и после этого кровавая луна стала обычной». Может, линия защищенная, а может, и нет. Опять же — кто его, Шлюндта, знает, вдруг он под запись со мной общается. Мало ли? Если рассказать, как там все случилось на самом деле, то, по сути, чистосердечное признание получится. Отличный инструмент давления при необходимости.