- Не трудитесь, лейтенант, - произнёс незнакомец звучным спокойным голосом. – Или я уже должен сказать – капитан?
Свечи в тройном канделябре, стоящем на столе, зажглись сами собой, и Корвилл увидел перед собой статного чернобородого мужчину средних лет.
- Магистр Отогар? – проговорил он, садясь на кровати. – Я полагаю, у вас была весьма веская причина прийти ко мне в такое время, да ещё без предупреждения?
- Вы совершенно правы, - улыбнулся Отогар. – Очень неучтиво с моей стороны. С вашего позволения, я отвернусь и позволю вам привести себя в порядок.
Корвилл быстро натянул штаны, заправил в них свою свободную белую рубашку, пригладил растрепавшиеся волосы. Даже сейчас, босиком, без мундира и кружевного воротника, он всё равно выглядел гордо и внушительно – он уже начал привыкать к чину, который пока что не получил. Отогар с каждой минутой проникался к нему всё большей симпатией. Может, ещё не поздно поменять своё мнение? Может, будет полезнее иметь в качестве телохранителя Корвилла, беспринципного и самоуверенного, так похожего на самого Отогара, каким он был в юности? А Рогриан пусть становится капитаном – Отогар убедит его согласиться так же легко, как убедил отказаться… Он отбросил эту мысль. Он ещё не настолько стар для таких сентиментальных порывов. Рогриан удобен, им легко управлять, а этот управлять собой не позволит. Нет уж: пусть всё идёт, как идёт.
- Я всё знаю, капитан, - тихо сказал Отогар, глядя в голубые глаза, которые тут же вспыхнули яростью. – Не трудитесь хвататься за шпагу. Если бы я хотел арестовать вас, я бы привёл сюда стражников. Но, как видите, я один.
- Я не понимаю, о чём вы, - надменно ответил Корвилл, но его глаза всё ещё были полны ярости и страха.
- Бросьте, капитан, - Отогар продолжал упорно называть Корвилла именно этим словом. – Я не враг вам. Я всё знаю, и я восхищаюсь вами. Прекрасная идея требует прекрасного исполнения, и то и другое удалось вам великолепно.
Он посмотрел на огоньки свечей, задумчиво поглаживая бороду. Корвилл смотрел на него настороженно, не зная, чего ожидать.
- Я намного старше вас, капитан, - заговорил Отогар тихим, задумчивым голосом. – Я хорошо изучил человеческую природу. Всеми людьми управляют три силы – страх, жадность и честолюбие, в большей или меньшей степени. Это относится ко всем. Даже к так называемым святым, которых так почитает наша церковь, ведь, согласитесь, в желании попасть в рай тоже есть внушительная толика страха – страха перед адом… Вы – честолюбец, капитан. Я – тоже. Я не осуждаю вас, я вообще не склонен осуждать человеческие пороки. Я глубоко убеждён, что каждый жадина когда-то был голоден, каждый трус когда-то был ранен, каждый честолюбец когда-то был унижен. Мы с вами похожи, капитан. Мы оба понимаем, что в войне хороши все средства, а то, что сейчас происходит – это война. Война между старым и новым, прошлым и будущим. Между никчёмным дворянским ополчением и армией, в которой солдаты подчиняются командиру беспрекословно. Между беззубыми идеями равноправия и строгой иерархией. Я хотел бы изменить Гильдию Чародеев, сделать её сильнее, избавить от власти равнодушных старцев и нахальства необученных юнцов, но мне не удалось пройти в Совет, не удалось получить власть. Вы хотите изменить ваш полк, и власть уже практически в ваших руках. Я не намерен вам мешать. Даже напротив – я намерен вам помочь. Но только с одним условием: прекратите пытаться убивать моих людей.
- Ваших людей? – глухо переспросил Корвилл. Он лихорадочно соображал, зачем Отогар явился к нему, зачем произнёс эту речь.
- Рогриан Ги Ванлай служит мне, и сегодня ночью ваша любовница попыталась убить его, - с лёгким сожалением ответил Отогар. – Кроме того, слуги ваших женщин, Рун и Кимена, дважды пытались погубить моего ученика Гармила. В гостинице «Горная роза» сейчас лежат два трупа, и это не Рогриан и не Гармил.
Корвилл слегка побледнел.
- Мэйт? – хрипло выдохнул он. Глядя ему в глаза, Отогар медленно кивнул. Корвилл на секунду отвернулся, потом спросил:
- Как вы всё узнали?
- Мой ученик выяснил, что в деле замешана Эдер Хилардан, и что организатором покушения является поклонник этой красавицы. А благодаря этому письму, - он положил на стол улику против Корвилла, - мы узнали, кто именно этот поклонник.
- Поклонник, ха! – зло усмехнулся Корвилл. – Это она – моя поклонница! Готова на всё ради меня, даже на то, чтобы подставить своих родных – правда, они сами виноваты, что довели её… Поверила, что хочу увести её в Шегонию… Женщины, - он презрительно улыбнулся. – Глупые создания. Но если бы они не были так глупы, они бы не любили так сильно нас, мужчин. Правда, магистр?
- Как вам угодно, - наклонил голову Отогар. – Вам хорошо удалось переложить вину на других, капитан, но что вы намерены делать дальше? Дело может обернуться погромом. Сейчас, когда отношения с Шегонией и так обострены до предела, это было бы совсем некстати.
- Признаться, именно погром я и планировал. Заговор знатных семей диаспоры – вполне красивая версия, не находите?
- Нахожу. И всё же я прошу вас не делать этого. Погром сейчас совершенно не к месту. Будет лучше, если всю вину возьмёт на себя семейство Хилардан.
- Старуха Фаилла Хилардан не пойдёт на это.
- Зато её внучка пойдёт. Вы говорили, она готова ради вас на всё? Давайте проверим, так ли это. – Отогар пододвинул к краю стола чернильницу и лист бумаги. – Предыдущее ваше письмо не дошло до Эдер. Я думаю, вам пора написать новое письмо. Ведь когда прекрасная южанка узнает, что вы изменяли ей с какой-то лавочницей, она наверняка рассердится…
Эдер Хилардан тоже не спала этой ночью. Откинувшись на подушки, она смотрела в стену огромными, опухшими от усталости глазами. Кимена сидела рядом с ней, расчёсывала длинные волосы госпожи, зная, что обычно это её успокаивает. Но сколько Кимена ни проходилась гребнем по блестящим чёрным волосам, сколько Эдер ни подносила к носу флакончик с усыпляющим лавандовым маслом, сон всё не приходил.
Беспокоится, поняла Кимена. Из-за этого офицера беспокоится. Она чувствовала вину: ведь она должна была принести госпоже новое письмо. Но когда она пришла к Корвиллу, то застала его нервным и мрачным. Письмо пропало, заявил он, к нему забрался вор или ищейка, так что Кимене нужно затаиться, спрятаться и прийти к нему завтра утром. Кимена укрылась в одном из знакомых подвальчиков в Глотке; там у неё была своя компания, неплохие ребята, но не друзья, так, выпить-повеселиться, и то она почти не пила – ослабляет внимание. Но долго Кимена там не просидела: её тоже мучило беспокойство, и едва на улицы опустились сумерки, девушка направилась обратно в шегонский квартал.
- Он точно ничего не просил передать на словах? – в сотый раз спросила Эдер. Кимена покачала головой и сказала:
- Только чтобы я где-нибудь спряталась.
- И ты пришла ко мне? – Эдер лениво подняла руку, погладила Кимену по щеке и острому подбородку. – Милая моя… Моя верная голубка, ты никогда не оставишь меня…
Сама себе Кимена больше напоминала растрёпанного воробья, чем голубку, но возражать не стала. Только проговорила:
- Да не переживайте вы так. Всё обойдётся.
- Да… да… - пробормотала Эдер, и вдруг её усталые глаза сверкнули: - Говоришь, ты потратила зелье?
- Так получилось, - Кимену передёрнуло, когда она вспомнила, как швырнула на землю флакончик Багровой Пены. Она боялась, что Эдер начнёт её ругать – снадобье стоит дорого, и хоть её возлюбленный не беден, они собираются переезжать в Шегонию, каждая монетка на счету. Но вместо этого Эдер поднялась и погладила её по голове:
- Ты не должна себя винить. Ты защищала свою жизнь. Но теперь ты осталась без оружия, моя милая. Но это ненадолго. Посмотри сюда, посмотри, что тебе приготовила твоя госпожа.
Она вытащила из-под подушек длинный деревянный футляр, открыла его и достала тонкий блестящий стилет, торжественно вложила его в руку Кимены: