Ничего познакомлю их и с реальным положением вещей. Жены, хоть и прозорливы, но не понимали, что тем же силам Тьмы и Хаоса вряд ли придется такое по нраву, удержать же их, кроме как у Турина и дер Ингертоса, ни у кого достаточного авторитета не имелось. И то, там все под большими вопросами. Дер Вирго же однозначно будет на стороне Хаоса.
Чтобы те не вцепились друг другу в глотки и не устроили войну всех со всеми, как делали на протяжении даже не столетий, а тысячелетий, существовал на данном этапе только один фактор — моя воля.
В общем, вскоре шахты пополнятся высокородными горняками. Тех, кто не замарал себя с кровавыми божками и Бездной. Остальные… Пока еще не решил, как лучше их использовать.
Предательство, заговоры какие бы цели не лежали в основе, будут всегда. Но нам еще созидать и созидать, впереди же главная угроза всему и всем, поэтому нужно снизить предельно и резко количество ренегатов. И разобраться с ними так, чтобы еще пару столетий и другие боялись голову поднять и язык высунуть. Вольно или невольно занимались созидательной деятельностью.
Лаена не выдержала очередного испытания тишиной, заговорила вновь с жаром, заходя, как она думала с козырей:
— Я тебя люблю, глэрд Райс! Но пойми, ты свернул не туда, идешь не по тому пути! Все твои начинания будут разрушены твоими же руками! Почему ты не остановился на Хельменсгарде вместе с Аринором? Целый континент твой, архипелаги вокруг, крупнейшие острова! Десятая часть территорий Империи куплена или получена по закону… Зачем тебе нужна была эта война? А теперь поздно что-то менять. Если следовать твоим замыслам, то Дом Сумеречных просто исчезнет! Невозможно все время воевать! Наши дети… — ага, не по моим «замыслам» и не моими трудами он возник и возвысился из ничего, — Наши дети умрут страшно… Страшно! Если не остановиться сейчас! И даже память обо всех будет стерта! Империя и сын Императора нас…
— Разве ты еще не поняла? — не лице девушки проступило недоумение, я же отчеканил, — Империя — это аристо, аристо — это я. Хельминсгард — ее новая Колыбель и Сердце. И это сердце бьется в такт с моим. А будет весь Аргасс.
— На что ты рассчитываешь? Нет ни одной возможности победить! Была бы хоть единая, я бы не сомневалась… А ты потерял силу. Ты наш стержень! Ты наш штандарт! И ты не понимаешь, что ты уже мертв даже без посмертия! И что будет дальше?
— Задай себе вопрос: а разве только я должен делать все для победы и возвышения нашего Дома? Разве ты не хочешь освободить свой родной мир? Как ты это сможешь сделать, если едва только появились трудности, ты падаешь на спину и подставляешь живот? Как ты поведешь возможно в последний бой Крылатых детей Иттара, если ты приготовилась проиграть? Что ты им скажешь? Требуя от кого-то умирать за тебя, отдавать своих детей во имя себя, будь готова умереть и за них, и отдать своих во имя их. И помни о моих словах, в каких я открыл тебе очередную мудрость — действие или бездействие определяет нашу судьбу. Ты же на перепутье, — опять чуть заметно вздрогнула, — Задумайся. Я же испытываю горечь, видя ваши лица и заглядывая в ваши же души, где постепенно начинает довлеть липкий вонючий страх, — побледнела, если такое определение можно применить к очень смуглой коже, — Именно тогда меня посещают мысли, а кто подхватит штандарт из моих ослабевших рук в свое время и понесет его с честью дальше? Вы пока недостойны и слабы, личная физическая и магическая сила здесь не при чем, вы слабы духом. Вас не примут Хранители и ваши имена забудут боги, если помнили. И произойдет это сразу, как только уйду я. А сейчас оставь меня.
Посмотрим.
Она умная девочка, хоть иногда и дура вместе с подругой, второй женой.
Вышла, переместилась в свои покои. Там упала на огромную кровать. Сжалась. Плечи содрогались. Хотелось пожалеть ее, погладить по голове. Сказать ласковые успокаивающе слова. Но… это лишнее.
Клинки не закаляют поглаживанием, лаской и заботой.