Знаю. Проходил.
Второй гость, врывавшийся во сны, — огромный трехголовый циклоп с торсом, обожравшегося стероидами культуриста и руками под стать, но передвигавшийся на четырех паучьих лапах. С середины лба центральной башки шел острый серый гребень до поясницы. Дополнительно, спину покрывали острые длинные шипы.
Шестисоставное имя, в каждой части которого имелось по несколько десятков букв, я сократил до благозвучного «Оглиррасса», обрезав второе имя ближе к середине. Остальное выглядело, как уж совсем непроизносимое сочетание рандомных букв, где доминировали согласные — Грзмпксифмт… и дальше по списку. И не в алфавитном порядке.
Головы на плечах имели меньший размер, чем центральная, и по два глаза, но зато могли отделяться от плеч по мере необходимости. Перемещались при помощи некой левитации, часто уподобляясь медузам. Сходству способствовали пучки разнокалиберных щупалец, которые в момент отрыва шеи от тела с мерзким чавканьем показывались на свет.
Демонстрация возможностей так же проходила в различных условиях и с разнообразными существами. Невидимые и вездесущие бошки, со свойствами призраков — способные преодолевать любые материальные преграды, присасывались к живым и мертвым созданиям. Читали их память, заставляли выполнять команды главного управляющего центра. При этом маги, лекари, архиличи и даже жрецы не могли увидеть мерзких паразитов.
Оглиррасс предлагал практически мирный навык — проникать в разум пациентов при тактильном контакте, обходя любые клятвы на крови. И будто файлы, скачивать необходимое в свой мозг. И все бы ничего, но после такого мнемосканирования раненых не оставалось, и жертвы даже к Маре не переходили, их души служили дополнительной платой тварюге за столь щедрый дар мне. В качестве довеска шли на заклание два невероятно могучих колдуна, знания которых мне помогли бы вознестись на невероятную высоту.
Нормально, особенно, если вспомнить, что не прошел инициацию.
И последнее чудовище из снов — антропоморфная змея с короной на плоской бугристой башке и в балахоне, чьи глаза словно провалы в иные реальности, гипнотизировали слабых духом, а раздвоенный язык постоянно ощупывал пространство перед склизкой мордой. Унютра — это уже привычно вычленилболее или менее адекватный позывной из двух абзацев невнятных звуков, обозначавших ее имя. По твари нашлось немного информации в гобловских базах, где она проходила как «Злая Погонщица с Великих болот».
Трехметровую шипящую гадину всегда сопровождали три летающих забронированных шара, каждый диаметром не меньше двух метров. С их младшим собратом мне довелось познакомиться на Поединке богов после героической гибели Ариана, друга Императора.
Очередное дитя Бездны предлагала за «Гнев Верховного» перстень со змеиной головой вместо печатки — артефакт, служащий загоном для тридцати сильнейших сущностей, и одна клетка содержала тот самый шар (обозначила его, как танракс), который при привязке кольца становился моим питомцем. Количество призывов в реальность, как и время существования в ней, ничем, кроме затрат энергии, не ограничивались. Всех пойманных созданий можно было улучшать.
Унютра, как и другие посланцы, утверждала, что только она на Аргассе могла наделить подобным девайсом, привязанным к душе и неотделимым от нее. То есть, персональным, как родовой меч аристо.
Красиво и мягко стелили.
И все такое желанное. И находило применение.
Мои же четки казались ущербными на фоне печатки. С другой стороны, они служили аккумуляторами, и помогли не раз и не два.
Каждый сон с любым фигурантом из троицы протекал по одним и тем же лекалам и начинался с миролюбивых нот. Во время показа новой серии бесконечной эпопеи про славные победы тварей, следовали вполне вежливые просьбы, предложения и некое взывание к совести:
— Подари… подари…
— Отдай… отдай не свое…
— Ты должен передать…
— Силу… Дам силу… Умения…
— Вознагражу!..
— Ты станешь непобедим!..
Я молча очень внимательно наблюдал за демонстрацией возможностей детей Бездны, запоминал, как и с помощью чего они творили очередную дичь. Фиксировал искажения, сопоставлял эффекты, в чем исключительно помогал Оруст Денвера. Анализировал и оценивал, но в диалоги не вступал.
Заканчивались сеансы связи однотипными угрозами:
— Поглощу!..
— Разрушу все тебе дорогое!..
— Лишу посмертия!..
И следовал показ способов моей бесславной и страшной гибели, а также мучений, которым подвергались некие родные, выглядевшие женщинами, мужчинами и детьми с размытыми фигурами и лицами. Тварь предлагала представить на их месте близких. Что я и делал. Вызывал яркие образы Императора, его остроухой жены и великого герцога, скорбел заранее безмерно и боялся всей душой потерять этих лучших разумных Аргасса. Но, или гадина не могла прочесть мысли, или чувствовала подвох, поэтому никак не спешила персонализировать безликие образы.