— Так-так, — полковник на мгновение задумался. — Француз с Дробиком были сегодня утром в подобном заведении, но оно называлось что-то вроде «За свободную любовь», а отнюдь не «Инфинитерра». Возможно, Дробик был там один или с этим чудо-синдикатом. Значит так, Николас. Филинг-хауз на полный визуально-слуховой контроль. Доступ и право санкционирую. Но это завтра. А сегодня… Сегодня ты попросишь интерпол наведаться на виллу к Дробику под Парижем и собрать там всю возможную генетику. Потом с оперативниками займешься опросом свидетелей — администратора, работников и постояльцев отеля. Не забудь проверить исходившие из номера сообщения. А Пол… Кстати, где Пол?
— Он скоро будет здесь, сэр. Летит из Чикаго, из издательства.
— Окей, хорошо. Как прилетит, пусть займется мусорщиками. И не только в гостинице, но и в радиусе мили. А также всеми утилизаторами вдоль транспортных магистралей. Сортировочный цех в его полном распоряжении.
— Так точно, командир, — подтвердил помощник, обнажив крепкие белые зубы в улыбке. — Не завидую ему.
— Ну если так, то как закончишь со свидетелями, займешься кислотным аэрозолем «Шарп». Достать вонючку такого класса не так-то легко. Выяснишь, где производится и используется, проверишь поступление и расходование.
— Это же все равно что искать иголку в стоге сена… — попробовал возразить Ник.
— Что поделаешь, — пожал плечами Логэн.
— Есть, командир, — нехотя проговорил первый помощник и тяжело вздохнул.
Восходящее солнце, золотившее кроны пальм и кипарисов, било в глаза, но он был даже рад этому. Тело легко летело вперед, стремясь навстречу рассветной свежести. Мышцы сокращались и растягивались, рождая приятное тепло.
Он бегал так каждое утро в течение вот уже сорока лет. Сегодня погода была просто на загляденье. Это потом жара и духота наполнят воздух, а пока прекрасная прохлада обнимала со всех сторон.
Фрэнк придерживался всегда одного и того же маршрута, лишь изредка меняя его, чтобы избежать ставших неприятными мест. А таких появлялось с каждым днем все больше.
Он мог бы с тем же успехом бегать и где-нибудь на природе, в одном из пригородных лесопарков, но даже более свежий воздух не мог заменить ему вот этого очарования розовых в рассветном свете зданий и звуков медленно пробуждающегося города.
За тот год, что он пробыл здесь, многое успело измениться. Кажущийся живым и цветущим город на самом деле медленно умирал. Со стороны это было незаметно, однако многие дома стояли полностью пустыми. Да и не удивительно. Граница Зоны Полного Отчуждения. Правительство приложило максимум усилий, чтобы вывезти отсюда население. Непонятно еще, почему так много людей до сих пор оставалось. Несмотря на смерть, затаившуюся в полутора сотнях километров. Несмотря на периодическое легкое повышение радиационного фона при юго-восточном ветре. Несмотря на ползущие по городу темные слухи.
За очередным поворотом показалась широкая Нагорная авеню и его дом через четыре других здания. Легко вбежав по ступенькам на пятый этаж, он сбросил в утилизатор мокрый комбинезон, второй раз принял душ и умылся. Еще через десять минут, уже с иголочки одетый в добротный костюм светло-бежевого цвета, полковник спустился в кафе на первом этаже. За стеклянным столиком его поджидали Маршалл Галл и Сэмуэль Сведенберг.
— А вот и наша родная полиция! — не совсем прилично заорал последний, заставляя остальных завтракающих оборачиваться. — Что, много свободных людей уже пересажал за утро?
— Не обращайте на него внимания, господин полковник, — дружелюбно проговорил Маршалл, высокий, сухопарый, с тронувшей виски благородной сединой, мужчина. — Просто наш друг позволил себе немного лишнего.
Он, ухмыльнувшись, кивнул в сторону на треть опорожненной бутылки, играющей и переливающейся в солнечных лучах.
— И позволил! А захочу, и еще себе позволю! А вы мне не указ! — Сэмуэль сложил пальцы маленькой сухонькой руки в дулю и продемонстрировал ее каждому из сидящих. — Не родился еще тот человек, который сможет приказывать Сведенбергу! Не дождетесь!
Он потянулся в сторону бутылки с опалово-мерцающей жидкостью. Однако Галл, несмотря на негодующие вопли, отобрал ее у него и сунул в люк мусоросборника подоспевшего официанта.
— Право, Сэмуэль, вы бываете крайне нелицеприятны. К тому же, вы спиваетесь. На правах вашего друга советую вам постараться прекратить это безобразие.