- На чердаке, - задумчиво произнесла женщина. - Там стоит старый рояль, если мне не изменяет память.
- Вы не будете против, если мы взглянем на него? Я уверена, что этот рояль может быть интересен в этой истории.
***
На чердак вела довольно старая и полусгнившая лестница из непрочного местного дерева, она уже успела почернеть и утерять знакомые очертания, но, к счастью, эта деревянная конструкция все еще верно служила этому дому.
Чердак был довольно хорошо освещен дневным светом. Он проникал буквально из каждой щели, коих здесь было больше, чем пыли. Казалось, что один неверный шаг - и чердак рухнет вниз. Удивительно, что здесь мог еще стоять тяжелый рояль.
Повсюду располагались старые вещи, скрытые под белыми простынями, под которыми иногда виднелись очертания мебели и каких-то странных медицинских механизмов, но об их предназначении Татьяна не догадывалась. Пока ее интересовали только музыкальные инструменты.
Анна зачем-то включила керосиновый фонарь, словно считая, что дневного света будет недостаточно.
Татьяна внимательно осмотрелась, явно пытаясь найти на пыльном полу признаки недавнего присутствия человека, но их, к сожалению, не было. - Где здесь стоит рояль?
- Он находится в том углу, под простыней, - указала ей Анна и медленно направилась вслед за девушкой, которая энергично подбежала к заветной цели, словно та вот-вот исчезнет перед ее глазами.
Сдернув с тяжелого музыкального инструмента неподъемную белую простыню, девушка обнажила горделиво стоящий черный рояль, который, как и все здесь, был покрыт толстым слоем пыли.
Девушка осторожно провела рукой по клавиатуре.
- Сегодня ночью я слышала звуки одного музыкального инструмента... Органа.
- Органа, мисс? - удивленно переспросила Анна. - Насколько мне известно, здесь никогда не было подобного музыкального инструмента. Хозяева любили только рояль. На нем очень любил играть один из их мальчиков. И знаете, играл он божественно. Его талант не передать словами. После смерти мальчика к роялю не прикоснулась ни одна рука.
- Но откуда тогда взялась эта музыка? - прошептала девушка самой себе и изучающе посмотрела на Анну. - Вам известно, от чего умерли два мальчика?
- Один погиб при пожаре, второй скончался во время вспышки испанского гриппа. Кажется, так... В последнее время память меня часто подводит...
- Испанский грипп... На снимках умерших я обнаружила признаки, свойственные только тем, кто подвергся атаке этого вируса... Белая кожа, лиловые губы... Отсутствие легких... Все это очень странно, вам не кажется?
Девушка явно позабыл о наличии экономки и рассуждала вслух, пытаясь за что-то зацепиться.
- Извините, мисс, но мне нужно идти, - пожилая женщина неожиданно встрепенулась. - Я должна помочь на кухне с готовкой. Вынуждена вас ненадолго оставить одну. Приношу глубочайшие извинения. Прошу вас, не опоздайте на обед.
- Хорошо... Я пока немного осмотрюсь здесь.
- Я оставлю вам запасные ключи на всякий случай, - Анна осторожно положила связку на крышку рояля и, любезно улыбнувшись, стала медленно спускаться вниз.
Когда ее шаги стихли, Татьяна обессилено села на стульчик рядом с роялем и закрыла лицо пыльными ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Это расследование с каждой минутой становится намного тяжелее, чем она ожидала ранее.
Вдруг рядом с ней раздался странный звук, напоминающий чьи-то шаги. Татьяна испуганно вздрогнула и стала внимательно оглядываться. Тут ее внимание привлекли два предмета, лежащие на одном из столов, прикрытом белой простыней. Она с первого взгляда узнала эти вещи.
Это была ее пропавшая фотография и портсигар.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Январь, 1917 года
В ушах Виктора застыл странный режущий сознание гул. Он был таким громким, что каждая мысль буквально плавилась от его не утихающего пагубного воздействия. В нос проникали различные запахи, острые и неприятные до мурашек, наиболее сильно ощущался горький аромат гари и еще не успевшей осесть после взрыва снаряда пыли.
Шел первый месяц 1917 года. Успело выпасть довольно много снега, но некая сила растопила его, покрыв все вокруг талыми дурно пахнущими водами.
Пытаясь прийти в себя, юноша почувствовал какую-то тяжесть на своем теле, холодную и слегка мокрую. Когда к его телу начала стремительно возвращаться чувствительность, он ощутил пальцами прикосновение земли и расплавленного снега. Начиная шевелить всеми частями тела, Виктору все же удалось освободиться от покрывшей его небольшим слоем почвы, и наконец-то осмотреться, вдыхая неприятный на вкус зимний воздух, в котором ощущался аромат смерти.