Беседка по-прежнему завораживала меня. Как-то раз во второй половине дня, когда в доме все утихомирились, я вышла в сад и ноги сами понесли меня в том направлении.
На дворе стоял ноябрь - мрачная погода, почти все листья опали и лишь кое-где зеленели хвойные деревья. На ветвях растянулась паутина: настал сезон пауков.
Подойдя к беседке, я услышала голос, который, казалось, читал панихиду. Я подошла еще ближе и, к своему изумлению, увидела, что возле стены беседки на коленях стоит мужчина. Я сразу узнала Молодого Джетро.
Приблизившись вплотную, я стала рассматривать его. Он стоял на коленях, сложив руки, словно для молитвы. Я поняла, что он и в самом деле молится.
Неожиданно он замер, должно быть, ощутив мое присутствие. Он резко обернулся и взглянул на меня своими безумными глазами, почти спрятанными под косматыми бровями.
- Что вы здесь делаете? - спросила я.
- Молюсь, - ответил он. - Молюсь Господу. Здесь когда-то совершилось убийство. Это проклятое место. Я молюсь Господу за душу своего отца.
- Я понимаю...
- О, Господи, спаси его душу от вечных мук, - сказал Джетро. - Он совершил это, считая, что действует во славу Господню, но Книга говорит нам: "Не убий", а это значит не убий даже во имя Господа. Мой отец убил здесь человека. Тот был воплощением сатаны, пойманным за сатанинским делом.., но Господь говорит: "Не убий".
Я мягко сказала:
- Все это было так давно, Джетро. Лучше всего позабыть.
- Он сейчас горит в аду. Такая благочестивая жизнь, и всего один неверный шаг.., и вот он горит в аду.
Мне вновь представилась эта сцена. Смогу ли я когда-нибудь забыть об этом? Свидание в беседке, и безумец с ружьем. Любовники, пойманные на месте преступления. Запретные ласки, и мгновенная смерть Эдвина. Харриет, бегущая к дому, и этот уверенный в своей правоте человек Божий, возвращающийся в свой амбар и считающий, что сотворил благое дело. А потом? Страдал ли он от раскаяния? Он был убийцей, независимо от мотивов убийства. И он нарушил заповедь Господню.
Меня терзала жалость к этому странному полубезумному человеку. Мне хотелось утешить его, сказать, что я, страдавшая и потерявшая своего мужа из-за поступка его отца, прощаю его, и сам он должен забыть об этом.
Но говорить с ним было бесполезно. Я понимала, что рассуждения и Молодой Джетро - противоположные понятия. Для него существовал лишь Закон Божий, такой, как он его понимал, и он верил в то, что его отец, несмотря на всю его святость, совершил смертный грех.
Я повернулась и пошла прочь, а вслед мне неслись его молитвы.
***
Теперь я могла быть твердо уверена: в меня стрелял кто угодно, но только не Молодой Джетро, и теория Карлтона, в соответствии с которой семейство Джетро питает враждебность к нашему семейству из-за того, что мы роялисты и, по их мнению, несем ответственность за достойное сожаления состояние страны, эта теория не имеет ничего общего с истиной.
Значит, это был кто-то другой.
Это был Ли, внушала я себе. Возможно только такое объяснение. Бедный мальчик, он выстрелил в ошибочном направлении, а затем так испугался, что сумел убедить себя в том, будто ничего подобного не было.
Теперь все, что мне оставалось сделать, - это восстановить свое внутреннее здоровье, поднять свой дух, избавиться от опасений и вновь почувствовать радость жизни.
Карлтон опять находился в отъезде. Я сидела в детской вместе с Салли, перебиравшей детские вещи, чтобы выяснить, чего нам недостает. Позже мы собирались поехать в Лондон и купить все необходимое.
Бенджи и Присцилла по настоянию Салли спали после обеда, а мальчики отправились на верховую прогулку.
Я как раз собиралась рассказать Салли о молитвах Молодого Джетро возле беседки, когда в комнату вошла Карлотта.
Она подошла к колыбелькам и взглянула на спящих детей.
- Какой мирный вид! - прошептала она.
- Посмотрели бы вы, как они выглядели полчаса назад, - сказала Салли. Бенджи орал словно резаный, а госпожа Присцилла упала и испачкала свое чистенькое платьице.
- А теперь уже все забыто, - заметила Карлотта. - Как быстро забываются их неприятности! Я думаю, нам что-то надо сделать с беседкой. Этот угол совсем зарос.
- Да, - ответила я, внезапно насторожившись.
- А мне кажется, что эту рухлядь вообще нужно снести, - вставила Салли. Что вы думаете об этом платьице из муслина, госпожа? Присцилла уже почти выросла из него, а оно совсем целенькое. Думается, я его постираю и спрячу. Кто знает, может, оно еще нам понадобится.
Она намекала на то, что через некоторое время у меня могут быть еще дети. Такая уж у нее была привычка - делать все для укрепления моего духа. Милая Салли!
- Я не удержалась и зашла в старую беседку, - сказала Карлотта. - Грязь и запустение! Да, я думаю, нам следует снести ее. Должно быть, когда-то мозаичный пол был очень красив.
Я представила себе пол - мозаика, выдержанная в белых и бледно-голубых тонах, залитая алой кровью Эдвина, и Харриет, которая в панике глядит на него, не зная, что делать.
Мне необходимо была прекратить рисовать себе эти картины всякий раз, когда кто-то упоминал о беседке.
- Я наступила на одну из плиток, и оказалось, что она качается, продолжала Карлотта. - Я решила поставить ее на место и вдруг обнаружила под ней забавные вещицы.., вроде маленьких куколок... Наверное, кто-то спрятал их под каменными плитками. Что это может быть?
Она достала из кармана платья две маленькие фигурки.
- Как вы думаете, что это такое? - спросила она. Салли подошла, чтобы взглянуть, и побледнела. Я увидела, что это восковые куколки. Одна из них кого-то мне напоминала глазами, формой носа. Она напоминала меня!
Я взглянула на Салли и увидела, что ее лицо, только что бывшее бледным, стало почти алым.
- Это ведьминские проделки, - сказала она.
- Что ты имеешь в виду, Салли? - спросила Карлотта. - Мне кажется, это просто детские игрушки. Но зачем их было прятать под плитки пола в беседке?
Салли взяла в руку фигурку, напоминавшую меня.
- А вы поглядите, куда были воткнуты булавки. Вон куда.., где вы носите ребенка. - Она взяла в руку другую фигурку. - О, Господи! Я знаю, что это такое. Это восковое изображение неродившегося ребенка. Мы все переглянулись.