При появлении сына вся ее озабоченность исчезла, и ее можно было понять. Я сразу же отметила, что Эдвин - самый привлекательный из всех мужчин, которых я когда-либо видела. Он был высоким и очень стройным. Он слегка напоминал свою сестру Карлотту, но это подобие лишь способствовало тому, что она стала казаться еще более бесцветной, чем раньше. У него были волосы того же цвета, что и у сестры, только гуще, а то, что они слегка вились, делало их более послушными. Они спадали на плечи в полном соответствии с модой времен, предшествовавших казни Карла I. Его просторный камзол из коричневого бархата был притален и украшен тесьмой. Сквозь прорези рукавов виднелась тонкая льняная рубашка. Штаны были того же цвета, что и камзол. Однако внимание в первую очередь привлекал все-таки сам Эдвин, а не его наряд. Я подумала, что он на несколько лет моложе Карлотты; с первого взгляда было ясно, что он любимчик у матери. Она выдала себя уже тем, как произнесла: "Мой сын, Эдвин...".
Мне трудно описать, как выглядел в этот момент Эдвин, поскольку отчет о размере его носа и рта, цвете его глаз и волос ничего не объясняет. Главным было нечто внутри него - жизненная сила, обаяние, которые сразу чувствовались. Как только он вошел в комнату, в ней все неуловимо изменилось. Даже сама атмосфера стала другой. Всеобщее внимание сосредоточилось на нем.
Я поняла, что имела в виду Харриет, говоря, что некоторые люди обладают особыми качествами. В нем они определенно были. Теперь я видела это ясно.
Эдвин смотрел на меня, кланяясь и улыбаясь. Я заметила, что, улыбаясь, он слегка прикрывал глаза, причем один уголок его рта приподнимался чуть выше другого.
- Приветствую вас, мисс Толуорти, - произнес он, - мы рады вашему приезду.
- И тому, что она привезла с собой подругу, госпожу Харриет Мэйн, добавила его мать. Он вновь поклонился.
- Я буду вечно благодарна вам за разрешение посетить вас, - сказала Харриет.
- Я вижу, вы немного торопитесь, - сказал он, и я обратила внимание, что с бровями у него происходит то же, что и со ртом: когда он улыбался, одна бровь приподнималась чуть выше другой. - На вашем месте я воздержался бы с вынесением окончательных суждений. Подождите до той поры, когда хорошенько узнаете нас.
Все рассмеялись.
- Ах, Эдвин! - воскликнула леди Эверсли. - Как ты любишь дразнить людей! Он всегда был таким. Он говорит просто ужасные вещи.
- Меня вообще не следует допускать в приличное общество, мама, согласился Эдвин.
- Ах, мой милый, но, если бы мы так поступили, нам сразу же стало бы очень скучно. Давайте примемся за обед, а потом продолжим знакомство.
Холл был почти таким же, как в замке Контрив. Стол для нашей компании был установлен на возвышении. Но сидели мы не так, как того требовала традиция, лицом к входу, а просто расположившись вокруг стола, как обычно делают в маленьких помещениях.
Леди Эверсли села во главе стола, по правую руку от нее - Лукас, по левую - Харриет. За другим концом стола сидел Эдвин, справа от него - я, а слева Карлотта. Сэр Чарльз Конди сидел между мной и Харриет.
- Все было бы гораздо удобнее, если бы у нас была малая столовая, сказала леди Эверсли. - Но за эти годы мы привыкли мириться с неудобствами.
- Ничего, - сказал Эдвин, - теперь уже недолго ждать возвращения домой.
- Вы действительно так думаете? - спросила я. Он коснулся моей руки, лежавшей на столе; это было всего лишь краткое мгновение, но я затрепетала от удовольствия.
- Ну конечно, - улыбнулся он мне.
- И на чем основана ваша уверенность"?
- На признаках и предзнаменованиях. Кромвелю удавалось держать нацию железной хваткой, потому что он был железным человеком. Его сын Ричард, к счастью для Англии, не унаследовал этих качеств отца. Он получил пост протектора только потому, что он - сын своего отца. Оливер же захватил этот пост силой. Это огромная разница.
- Интересно, что же происходит сейчас дома? - задумчиво произнесла леди Эверсли. - У нас были такие хорошие слуги.., такие верные. Им не нравились эти пуританские идеи. Удалось ли им сохранить наши владения в порядке? - Она повернулась к Лукасу. - Разве не наслаждение думать о возвращении домой?
Лукас ответил утвердительно, но признался, что совсем не помнит своего родного дома. У него остались только какие-то смутные воспоминания о доме бабушки и дедушки в Корнуолле.
- Вначале мы бежали туда, - пояснила я. - Мать вместе со мной и Лукасом пересекла всю страну. Наше поместье, Фар-Фламстед, расположено неподалеку от Лондона, оно подверглось нападению врагов короля и было почти полностью разрушено.
- Грустная, но, к сожалению, не исключительная история, - сказал Чарльз Конди. В разговор вступила Харриет:
- А я хорошо помню, как мы бежали из Англии. О приближении врагов нас успели известить заранее. Мой отец к этому времени уже погиб при Нейзби, и мы знали, что наше дело обречено на поражение. Мы с матерью и несколькими верными слугами спрятались в лесу, пока грабили наш дом. Я никогда не забуду вид дома, охваченного пламенем.
- Ах, моя дорогая! - воскликнула леди Эверсли. Внимание всех присутствующих было обращено на Харриет. На меня она старалась не смотреть.
Как умело она пользовалась своим голосом! Она играла роль, а актрисой она была превосходной.
- И все эти сокровища, бесценные для детей.., эти куклы... У меня были марионетки, с которыми я разыгрывала представления. Они были для меня живыми созданиями. Когда пламя пожирало дом, мне казалось, что я слышу их предсмертные крики. Это вполне понятно: ведь я была еще совсем ребенком...
За столом воцарилось молчание. Как хороша была Харриет, особенно когда исполняла драматические роли!
- Я помню, что проснулась от холода, когда рассвет начал золотить небосвод. Помню едкий запах гари. Было тихо. "Круглоголовые" разрушили наш дом, разрушили нашу жизнь и ушли.
- Господь тому свидетель, - сказал Эдвин, - они расплатятся за все содеянное, когда мы вернемся. Карлотта тихо возразила: