Он проснулся и захныкал. Ли последовал его примеру. Мне пришлось взять и его, и некоторое время я укачивала обоих.
Потом появилась шумная, суетливая мадам Лам-бар, и я пошла к себе одеться.
Одевшись, я обратила внимание, что не слышу шума утренних сборов Харриет, постучала к ней в дверь и, не услышав ответа, зашла в комнату.
Кровать была застелена. Либо Харриет вообще не ложилась, либо встала спозаранку и сама ее убрала.
Я подошла к окну и выглянула наружу. Моим глазам открылся мирный пейзаж: свежая зелень полей, Метущие деревья, птицы, радостным щебетаньем приветствующие утро.
Я вспомнила, что сэр Джеймс Джилли уехал и у нас сегодня будет спокойный день без гостей. Мне пора было начинать собирать свои вещи, поскольку родители могли приехать в любой день и забрать нас с собой на побережье.
Повернувшись, я вдруг увидела лежащее на столе письмо. Я подошла к столу. Письмо было адресовано мне. Я вскрыла его и попыталась прочесть, но буквы плясали у меня перед глазами, и мне пришлось начать читать сначала, чтобы понять, о чем идет речь:
"Дорогая Арабелла!
Это прощальное письмо. Я уезжаю утром вместе с Джеймсом Джилли. Он предан мне и сумеет позаботиться о моем будущем. Поверь, мне ненавистна сама мысль о разлуке с тобой, но я не вижу другого выхода. Твоя свекровь, с которой тебе предстоит жить, ненавидит меня. Она не потерпит моего присутствия в доме. Полагаю, что твоя мать тоже не испытывает ко мне добрых чувств и не захочет видеть меня под крышей своего дома. Ответ напрашивается сам собой. И когда Джеймс сделал мне предложение, я ответила "да". Он богат, а я люблю комфорт. Я уверена, что сумею ужиться с ним. Мне понравится жизнь при дворе. Я сожалею лишь об одном - о том, что должна расстаться с побои, Арабелла. Мы были близкими друзьями, правда? И навсегда ими останемся. Ведь мы обязательно встретимся.
И еще об одном. Я оставляю Ли на твое попечение. Знаю, что ты будешь хорошо относиться к нему. Ты воспитаешь его вместе со своим милым Эдвином, и я не вижу для него лучшего будущего.
Я не говорю тебе "прощай", Арабелла. Я говорю "до свидания".
Благослови тебя Господь!
Твой любящий друг Харриет."
Я перечитывала вновь и вновь письмо, не веря своим глазам. Это не укладывалось в голове. Ее отъезд был таким же, как и появление. Но она оставила нам память о себе - своего собственного ребенка! Как она могла бросить его!
Впрочем, она могла. Харриет была способна на все, что угодно.
Я прошла в комнату, превращенную нами в детскую.
Мадам Ламбар, укачивавшая Ли, начала говорить мне о том, что у него пучит животик.
Я пристально смотрела на ребенка, и мадам Ламбар спросила:
- Что-нибудь случилось, мадам Арабелла? Я ответила:
- Харриет уехала. Оставила ребенка и уехала.
***
В двадцатых числах мая в замок приехали мои родители, чтобы забрать нас с собой. Их появление вызвало у нас бурный восторг, которого, увы, не разделяли опечаленные Марианна, Жанна и Жак. Мадам Ламбар тоже была безутешна, хотя, видимо, в основном это касалось младенцев.
Мама была чрезвычайно возмущена, узнав о том, что Харриет уехала, бросив сына.
- Какая ужасная женщина! - воскликнула она. - Как можно так поступить? А кто отец ребенка?
Я сказала, что его отец - Чарльз Конди, страстно влюбившийся в Харриет во время нашего посещения замка Туррон.
- Мы хорошо его знаем. Это весьма здравомыслящий молодой человек. Мне трудно поверить, что он способен бросить девушку в таком положении.
- Он хотел жениться на Харриет, но она ему отказала.
- Ведь он должен был жениться на Карлотте.
- Ты не знаешь Харриет, мама. Она так привлекательна! Люди считают ее неотразимой.., по крайней мере, многие из них.
- Это мне как раз понятно... Но бросить ребенка!
- Она знает, что я сумею позаботиться о нем.
- И что ты собираешься делать? Взять его в Эверсли?
- Конечно. Он будет расти вместе с Эдвином. Мать озабоченно покачала головой, обняла меня и сказала:
- Ты славная девочка, Арабелла. Ты даже не представляешь, как часто мы с папой благодарим Бога за то, что ты есть. Тебе хоть известно, что ты значишь для своего отца?
Я кивнула:
- Как чудесно снова быть вместе! Как бы мне хотелось поехать с вами домой, в Фар-Фламстед!
- Я знаю, моя милая. Но ты должна утешить Матильду. Бедная женщина потеряла своего единственного сына. Она нежно любит тебя. Она говорила мне, что, впервые увидев тебя, сразу поняла: именно такую жену она хотела бы для Эдвина. А потом ты помогла ей пережить эту трагедию, подарив маленького Эдвина. Ты дала ей смысл жизни: внук - это то, о чем она молилась и благодаря тебе получила. Так что не жалей о том, что не едешь в Фар-Фламстед. Мы будем жить неподалеку друг от друга, будем часто встречаться, и ты обретешь счастье, потому что принесла в свою новую семью огромную радость.
Лорд Эверсли, отец Эдвина, был очень приятным человеком. Он был заметно старше моего отца, как, впрочем, и Матильда. Я припомнила, как Эдвин рассказывал мне, что у его родителей долго не было детей, и именно поэтому Карлтон рассчитывал стать наследником.
Лорд Эверсли был глубоко тронут, когда ему показали моего сына, и хотя в тот момент я как никогда остро ощутила потерю, мне было приятно, что я доставила такую радость его родителям, подарив им внука.
Мы должны были пересечь Ла-Манш все вместе, и мои родители собирались переночевать в Эверсли-корте, находящемся почти на побережье. Все так волновались, что временами мне казалось, будто это происходит во сне. Как-никак, сбывались наши многолетние мечты. Так много было разговоров о возвращении домой, что теперь, когда это время пришло, мы не были уверены в том, что действительно счастливы. Главное - нам приходилось распрощаться с тем, к чему мы так привыкли, а печальные глаза слуг в замке Контрив и уж совсем покрасневшие глаза мадам Лам-бар не могли не расстроить нас.
Как бы я чувствовала себя, возвращаясь домой вместе с Эдвином? Наверное, совсем по-иному.
Морское путешествие, к счастью, прошло гладко, и мы направились в гостиницу, находившуюся в ста ярдах от берега и хорошо известную Эверсли в старые добрые времена.
Тогда она называлась "Веселые путешественники", но теперь слово "Веселые" было замазано и остались лишь "путешественники" - очередной образчик пуританской глупости, заставивший нас рассмеяться.