В комнату вошла моя мать. Она не совсем уверенно взглянула на меня и сказала:
- Я все еще продолжаю думать о тебе как о своей маленькой дочурке, хотя, конечно, теперь ты взрослая.
- Вдова и мать, - напомнила я ей.
- Милая моя Арабелла, здесь ты будешь счастлива. Я уверена в этом.
- Я попытаюсь, мама.
- Матильда - добрая женщина. Я знаю, что она болтлива и может показаться поверхностной, но на самом деле это не так. Она любит тебя, и это не удивительно. Ты помогла ей пережить трагедию. Теперь она может быть счастлива с тобой и с мальчиком. Я знаю, что и лорд Эверсли благодарен тебе. Они сказали, что считают тебя своей дочерью и сделают все для твоего благополучия.
- Я знаю это, мама.
- А Карлотта? Она нелегко сходится с людьми, но, мне кажется, ты и ей нравишься.
- Да, мне тоже так кажется, мама.
- Есть еще кузен.
- Карлтон? - раздраженно спросила я.
- Я не совсем уверена в нем. Все эти годы он вел себя просто великолепно. Он был самым надежным нашим агентом в этой стране. Большей частью наших успехов мы обязаны ему. Он регулярно посылал информацию. И все-таки...
- Он тебе не нравится, мама?
- Этого я не могу сказать. Я его не понимаю, и думаю, немногие могут похвастаться тем, что понимают его. Для правильной оценки понадобилось бы длительное время. Конечно, все это время Карлтон считал себя наследником , и стал бы им, если бы не Эдвин. Интересно, как он себя сейчас чувствует? По нему ничего не скажешь, правда?
- А ты предполагала, что сумеешь это сделать?
- Нет, но я думала, что смогу выяснить хотя бы что-нибудь, наблюдая за его поведением.
- Ах, мама, тебе пришлось бы для этого стать ясновидящей. Я согласна с тобой. Он мне не нравится. Но я не позволю ему вмешиваться в мою жизнь.
Мама кивнула.
- Я не сомневаюсь, ты сумеешь позаботиться о себе. Не забывай, что мы будем неподалеку. И отец и я рады оставить тебя в хороших руках. Теперь у тебя есть некоторый жизненный опыт. - Она слегка нахмурилась. - Меня немножко беспокоит ребенок Харриет Мэйн.
- Ах, мама, но это всего лишь младенец.., чудесный младенец.
- А тебе не кажется, что его присутствие может оказаться труднопереносимым для Карлотты? Ведь это ребенок человека, за которого она надеялась выйти замуж... Что она почувствовала, узнав, что этот ребенок находится в ее доме?
- Кажется, она испытывает к нему нежность, так же, как и к Эдвину. Карлотта слишком благородна для того, чтобы питать злобу к невинному ребенку.
- Возможно, и так, - сказала она. - Ну, моя дорогая, давай прощаться. Очень приятно сознавать, что ты находишься неподалеку от нас.
Я стояла вместе со своими новыми родственниками, наблюдая за отъездом родителей, братьев и сестры. Среди нас была и Карлотта.
Я вернулась в дом, ощущая, что завершился один этап моей жизни и начинается новый.
Часть вторая
РЕСТАВРАЦИЯ
ВСТРЕЧА В ТЕАТРЕ
Двадцать девятое мая тысяча шестьсот шестидесятого года - какой незабываемый день! Мы все должны были присутствовать на церемонии торжественного въезда короля в столицу. По счастливому совпадению в этот день Его Величеству исполнилось тридцать лет.
Мы приехали в Лондон накануне и поселились в городской резиденции Эверсли, которая благодаря хитроумным действиям Карлтона была сохранена для семьи почти так же, как и Эверсли-корт. К сожалению, Карлтону не удалось вывезти из этого дома все предметы роскоши, а тайника здесь не было, но все же он с большим риском переправил часть вещей из Лондона в Эверсли-корт, и некоторые из них уже вернулись обратно. Таким образом, дом оказался все-таки не совсем пустым.
Что за отрадное зрелище! Город, казалось, обезумел от радости. Было ясно: все убеждены в том, что черные дни кончились и настало царствие небесное на земле. Выехав из дома, я, Карлотта, Карлтон, лорд и леди Эверсли с трудом пробирались по забитым толпами улицам. Лорда Эверсли, одетого в парадную форму, приветствовали радостными криками как одного из генералов короля, и я была уверена, что мой отец, тоже проезжающий сейчас по улицам, вызывает такую же бурю восторгов.
Нам необходимо было попасть к Лондонскому мосту, где начиналась торжественная процессия и где мы собирались присоединиться к королю, который должен был проехать из Рочестера через Дартфорд к Блэкхиту.
Где-то там были мой отец, мать и Лукас. Я так гордилась своим отцом, прекрасно выглядевшим в военной форме! Он вообще отличался благородством облика, и я горячо любила его, потому что знала об огромной любви между ним и моей матерью, плодом которой явилась я. В этот волнующий момент меня охватила бесконечная грусть, ведь рядом со мной не было моего мужа.
Толпа все росла, крики ее становились оглушающими. Повсюду слышалось: "Да здравствует король!" Казалось невероятным, что всего несколько месяцев назад никто из этих людей не решался вслух произнести его имя.
Рядом с Карлтоном ехала высокая женщина, великолепно державшаяся в седле. В ней было то, что я назвала бы чувственностью, черная мушка на ее виске подчеркивала красоту больших карих глаз.
- Позвольте представить вам мою жену, - сказал Карлтон.
Я вздрогнула от труднообъяснимого отвращения. Мне было известно, что он женат. Что там говорил о ней Эдвин? Оба они живут по-своему, и обоих это устраивает.
- Мадам, - обратился Карлтон к своей жене, - позвольте представить вам мою новую родственницу.
- Я уже слышала о вас, - сказала Барбари Эверсли. - Говорят, у вас чудесный сын.
Мне показалось, что она бросила мстительный взгляд на Карлтона, как будто знала, что рождение моего сына положило конец всем его надеждам, и это доставляло ей удовольствие.
- Я тоже слышала о вас, - ответила я. - Вы часто бываете в Эверсли-корте?
- Редко, - сказала она, - зато, я полагаю, там часто бывает мой муж.
Она внимательно смотрела на меня, словно изучая каждую деталь моей внешности. Мне стало не по себе, но, к моему облегчению, в это время затрубили трубы, возвещая о приближении короля.
Барбари пришпорила кобылу и подъехала поближе к Карлтону.
Во главе процессии ехало триста человек свиты, пажей в серебряных камзолах; вслед за ними - двенадцать сотен всадников в бархатных камзолах, а за ними - пехота в темно-красных мундирах. Везде виднелась яркая военная форма: солдаты в желтом с затканными серебром рукавами и в ярко-зеленых шарфах, всадники в синих мундирах с серебряными шнурами, а за ними - члены городской управы в черных бархатных камзолах, украшенных цепями.