ржавую железную калитку. Сама кабина лифта была из дерева. Шахта, сделанная из стальной
сетчатой проволоки, проходила по самому центру подъезда. Вокруг неё кольцами тянулась вверх
лестница. Слипер зашла в лифт, который сразу заметно просел с противным скрипом. Загрибука
следующим номером осторожно переступил с запачканного цементом пола на покрытую
линолеумом площадку кабины, при этом задержавшись, чтобы заглянуть с интересом в щель
72
между ними. Там, внизу, валялся всякий хлам и тускло горела покрытая пылью лампочка
аварийного освещения. Дример слегка подтолкнул его коленкой:
— Не щемись по щелям, а то защемит!
Кот полупрозрачно юркнул в ногах Дримера, и стальная дверь с грохотом захлопнулась.
Скрипя, закрылись и деревянные створки кабины. Дример внимательно осмотрел панель
управления и, не найдя ничего предосудительного, нажал кнопку последнего, девятого этажа.
— Кхум! — сказал лифт, высвободился из заржавевшей купели и пошёл вверх.
Все молчали. Этажи медленно проплывали мимо. Загрибука стоял с краю и, невзирая на
предостережение Дримера, заворожённо смотрел сквозь сетку в щель между дверными створками
на уходящие вниз площадки.
— Штуки разные… — шёпотом заметил он.
— Чё? — отозвалась тихо Слипер сквозь нудный гул.
— Да штуки, говорю, разные возле дверей!
Проходя каждый этаж, лифт громко и протяжно щёлкал каким-то механизмом. Слипер
прильнула к щели над Загрибукой. Промеж створок она увидела двери на очередном, проходящем
мимо этаже. Квартир на квадратной площадке перед лифтом было, очевидно, три или четыре.
Возле них на полу стояли коробки, ящики, какие-то коляски с погнутыми колёсами и ещё куча
разных заброшенных бытовушных вещей. Везде было темно. Да, везде было очень темно.
— А внизу, в шахте, лампочка-то работала! — заметил Дример, словно читая мысли Слипера.
— И лифт…
— Верно. Значит, энергия к дому где-то подключена! — тихо ответила Слипер.
— И подключена откуда-то! — закончил Дример многозначительно.
— Это они о чём? — повернулся к Башкирскому Коту Загрибука.
Полосатый монголо-татарин спокойно сидел, обвив хвостом лапы. Он зевнул, приоткрыв на
мгновение капкан пасти с сотней острющих зубов, клацнул и по-дедовски взглянул на карлика:
— Не будоражь зазря, Загрибыч, безмятежный океан ума. Пусть вещи текут мимо в твоём
созерцании. Трава растёт сама по себе. Дождь идёт сам по себе. И лишь беспокойный умишко
дрожит и подпрыгивает посреди этого спокойного великолепия, словно взбесившийся пейджер.
Расслабьтесь, юнга, мы уже шваррртуемся!
В этот миг лифт жутко тряхнуло. Железные скобы, ожидавшие кабину, узнали в
надвигающейся скрипящей коробке свою должную реализоваться задачу и радостно схватили её.
Тормозной механизм лязгнул. Кабина замедлила движение и почти сразу встала. Эхо утихло. Все
замерли.
— Так, уважаемое собрррание, — оглядев команду, изрёк кот. — Минуту молчания считаю
закрытой. Предлагаю открыть люк и выйти на свежий воздух.
Слипер справилась с ручкой-замком, и они шагнули на площадку этажа.
— У-ху-гу! — ухугукнул в темноту Башкирский Кот и хихикнул.
— Да тихо ты, бусурман! — цыкнула на него Слипер, вздрогнув. — И без тебя стрёмно!
73
— Кажись, здесь! — Дример указал на крайнюю левую дверь.
— Глядите, а там, за поворотом, ещё есть квартиры! — Загрибука, походив по площадке,
увидел, что она заворачивает вправо. Там был длинный коридор, вдоль которого темнели
провалы.
— Окно светилось только одно, крайнее, — повернулся к карлику Дример. — И сдаётся мне, в
случайные помещения лучше нам не соваться по-любому.
— Мудррро, братец, — промурлыкал Башкирский Кот, подходя неспешно к обитой
коричневым дермантином двери.
— Стучи! — бросил Дример Слиперу.
Та кивнула, встала перед дверью, собралась с духом и постучала. Три раза. Тук. Тук. Тук.
Кот быстро стукнул по косяку ещё раз — тук! — и недовольно повернулся к Слиперу:
— Что ж вы, дамочка, без этикету да в заблуд вводите? Нас ведь четверо! Эх вы, молодёжь…
Тишина. Но вот, когда Слипер уже собралась было постучать громче ещё раз, в глубине
квартиры что-то бумкнуло, затем шаркнуло. Началось какое-то движение. Затем послышались
шаги. Дример и Слипер, не сговариваясь, присели в коленях, инстинктивно вставая в боевую
стойку. Загрибука спрятался за ногу Дримера. И даже бесшабашный кот слегка попятился и сузил
зрачки. Глазок посреди кожаной черноты осветился светом. Щёлкнул замок. И дверь медленно
открылась.
— Уж заждался я вас, дорогие гости!..
А я ведь не писатель, помните? И уже говорил вам это в самом начале книги. Поэтому у меня
нет никаких правил, по которым пишутся книги. А значит, буду я в этом самом месте, как и
позже в других местах, вставлять в свою книгу рассказы и повести, кои имеют отношение к
этому братскому эпосу весьма касательное. Они, словно спутники вокруг планеты, будут
вращаться около героев нашего романа, и бросать свои отблески в период темноты. Кстати,
как там Ёик?
— Не отвлекайся! — нервно порозовела носом Терюся. — Гони дальше!
Сказка дедушки Мытута нумеро уно: Город стоячего асфальта
Жили-были Масявка и Масюська. Масюкали себе да масявкали, ничего эдакого да такого уж.
Токма надобно сразу учитывать в учётной перекиси населения, что и та и ся жили сначала
порознь, то бишь отдельно самогулячими единицами бытия. Так вот, можно описать суть истории
Масявки, и сразу станет аки Ясный Пень понятна история Масюськи. Они, истории эти, были до
крайности схожи во всех детальках. Хочу сказать, что образ жизни их был символично одинаков.
И хочу сказать… Да дайте же сказать! Требую слова! Трибуну! Ну хотя бы чаю и тубаретку на
74
приличной кухне. И я продолжу. Вот и славно. Продолжим. Хлюп с блюдечка. А вы что, не пьёте
чай с блюдечка?! А зря…
С кого бы начать? С Масявки или с Масюськи? Дхарма-то одна на двоих. Ну, давайте возьмём
исключительно для протокола Масявку. Итак, с красной строки. (Кто её красной сделал и за что —
невнятно и обидно. Какая-то дура уелапая, как выразилась бы Масявка. И вообще кое у кого на
этот красный цвет явный пунктик в дурной садисткой головушке.)
Проживала Масявка (впрочем, как и Масюська, но речь не о ней) в Пургопетрике, который был
одним из кривозеркальных отражений города А. Ага. Правильно. Зарубочку на носу сделайте,
только не сильно, а то прыщик останется. И отражений кривых вокруг этого самого города А было
много вачепто. Но мы об одном тута. Местные жители города Пургопетрика были сумрачные, не
словоохотливые, на лицо ужасные и добрые внутри. А иногда и вовсе милы были со всех сторон,
но крайне загадочны. В общем и целом, сильно напоминали Дримера и Слипера. Заезжих
туристов, или «туриков», как их называли в сложнонародье, было хоть запруду пруди. Все они
желали позырить на «город стоячего асфальта». А называли так Пургопетрик за то, что в нём было
множество этого дорожного покрытия, то бишь им были уложены улицы, и порою этот самый
пресловутый асфальт вставал натурально холкой дыбом, чтобы освободить дорогу кораблям.
— При чём тут корабли? — вскрикнули теряющие нить логики и покой разума читатели.
Спокуха, друзья, логика есть, и сейчас она вам будет явлена во всей её уразумительной красе.
Да при том тут корабли, что асфальт этот периодически пересекал реки и канальцы, которыми был