12
ног, сбивая его с толку. Она лаяла и радостно виляла хвостом, или чем-то-там-величиной-с-
бублик-за-шесть-копеек.
— Разделимся. Я к Эникам. Ты к Беникам. А то, ёктить, сам разумеешь, — Дример
укоризненно посмотрел на брата, договорив предложение чисто телепатически без надежды на
обратную связь.
— Да прозрачно как Ясный Пень! — Слипер перекинул свой жёлтый рюкзак через плечо,
плюнул дважды через него же и от нетерпения попрыгал на месте. — В общем, я пошёл. В целом,
я проваливаю.
— Давай, только без фокусов! — Дример оправил серую свитерюжную кенгурятину с
капюшоном и напялил-таки на голову дырявую шерстяную Шапку-Невредимку, от
беспредельности и беспредела сохранившую не одну головушку в неприкосновенности музейной.
— И без покусов желательно бы! — добавил он, кряхтя, зашаркав сандаликами в другую смутную
сторону.
Вы спросите, откуда там, в Лесу, Шапки-Невредимки? А где им ещё и быть-то? Только в
Лесу. Тут всем неучтённым и есть самое место. Оттого они здесь все добрые и спокойные, ибо
место каждому тут изначально зарезервировано. Всем лишним и неучтённым прямая тропка
сюда. Да и вообще всем сюда путёвка уже давно оплачена по месту жительства. Только почти
все об этом не знают покудова, а коли и догадываются, то, как правило, уже поздняк пить
«боржоми», ибо печени кулдык. Короче, всем добрым Шапкам тут самое место кочумать.
— Значит, тот, который Противный, — всё-таки не злой? Раз все добрые, и даже Шапки, —
с надеждой вопросила Терюська.
— Железная логика! А вот ща и позырим! — Меня всерьёз понесло, и я ожесточённо стал
дальше долбать тремя пальцами кнопки компьютера.
Дример шёл по тропинке, засунув руки в карманы широких грязно-лиственных штанов. На
Шапке-Невредимке копился снующий в воздухе лесной мусор. Над головой шныряли Белки-
Парашютяги и их юродные сёстры Белки-Дельтапланерюги . Тухленькое невзрачное солнце (или
как оно там называлось) неохотно тащилось по небу, изнывая от скукоты. А может, это и была
сама Скукота, прикинувшаяся солнцем. Заговорённые, говорливые и просто словоблудные грибы
блудили по всему Лесу и много чего говорили не к месту в головушках у рискнувших вкусить эти
самые грибцы. Пиная их и треща сучьями под ногами, Дример уверенно направлялся на восход
солнца. Эники были где-то там.
— Где-то там, где-то там, там-тарам, тарам-там-там… — Братец довольно жмурился на
солнечные зайчики, бликующие на листьях, и пыхтел самокруткой.
— Здоровье не бережёшь ни шиша! — говорил ему Слипер в было-бывалые времена.
13
Но Дример не хотел бросать пыхтение дымом и отвечал, напустив на себя пророческий вид:
— Закашляюсь как-нить, помру, и останешься один! У-у-у! В единочестве шевчуковском!
Словом да неделанием, бормоча приятности под нос и мурлыкая, Дример вышел на опушку. На
ней, в середине почти правильного круга из земляных кочек, сидел громко нами вовсе недавно
помянутый всуе Загрибука, великий и заумный. И слегка наморщенный. Насчёт великости я,
конечно, немного погорячился. Росту в нём было не ахти. Шерсть всклокочена всеми местами.
Уши прижаты. Хвостик беспокойно дёргался. Пухленькие бочка подрагивали. Розовый нос
морщился от свойственной всем учёным высокомерности.
— Привет, дружок! — Дример остановился и снял Шапку-Невредимку, утерев лоб. Сандалики
тут же погрузились в мягкую почву на парковку, хлюпнув влажностью.
— Таких друзей сдавать в музей! — насупился Загрибука и надвинул уши на самые брови. —
Дружок, понимаешь… Много тут у вас всяких Дружков да Бобиков, Шариков да Тузиков. Вот от
Тузика и слышу!
И нос сморщил для важности, ковыряясь в наговорённых грибцах и зачищая от них очередную
земельную кучку.
А грибцы были модные, надо сказать, оранжевые. Кислые-прекислые грибцы были,
укисленные до обдурения дурманного.
— Сидим, значить, кукуем? — Дример опустился на корточки, отчмокнув сандалики.
— Как же… Ку-ку… Я что, по-твоему, дятел совсем? — Загрибука топтался на бруствере,
утюжа край своей постройки. — Ты лучше ответствуй собрату по разуму, пошто Грызлика
натравили на интеллектуальный запас природы, на меня то бишь? Вот уж кто у нас ку-ку, брехня
уелапая с сушкой заместо хвоста! Только и знает, что гавкать да кренделем своим мух
вентилировать.
— На тебя натравишь, пожалуй. Вона ручищи-то какие, захват — что твой экскаватор!
— ??? — Загрибука нахмурился, представив соперника с именем Экс-ква-ква-тор. Воображение
услужливо показало ему большую жабу с ручищами.
— Что насупился-то? — Дример приветливо склонился ухом на сторону.
— Супа в рот сегодня не брал!
— А такое впечатление, что по самое «разойдитесь, товарищи… вот сейчас-сейчас меня
стошнит».
— Ты сам-то куда лыжи навострил, юморист? — Загрибука расправил физиономию. — На
первый разряд?
— Туда и сюда, — весело прищурился Дример, слушая лесное пересвисталово питючек
разных.
— Как обычно. Понятно. Слыхал я, вроде как новость дурную принесло. По чью душу звонит
колокол-то? — Загрибука встал, отряхнулся лапищами и, насвистывая «Hell’s Вells» рок-группы
АС/DС, принялся осматривать кучки земли вокруг себя.
— К Эникам иду.
14
Загрибука плавно перешёл на фигурный свист композиции «For Whom the Bell Tolls» рок-
ансамбля Metallica и молвил:
— Всё вареники поделить не могут? Тупые бестолочи! Только им всё жрать да жрать! Никакой
образованности, никакой науки. Где интерес к радиусу своей миски, хотя бы?! Я вот построил
космическую обсерваторию, видишь? — Он неслыханной дланью своей показал на бугристую
окружающую местность: — Все эти кучи расположены относительно крутящего момента звёзд в
порядке очерёдности. Косинусы по понятиям оговорены с котангенсами. Я где-то слыхал, что на
одной из далёких напрочь планет некий народец Майка выстроил на этих понятиях целую
пирамидальную обсерваторию в местечке Чечен-Пицца. Высший эшелон научного Лесного
прогресса по этому раскладу трактует вона што…
Дример опустил задницу на траву, где посуше, и прикрыл глаза. Ну сел он попросту. Солнце
пригревало, но в воздухе стояла морозная свежесть. Впрочем, она могла в любой момент и
исчезнуть, уступив место тропическому дождю. Лес ведь и насчёт погоды был непредсказуем. По
крайней мере, пока все так думали, он старался оправдывать всеобщие ожидания. Потому и
деревья в нём росли сплошь какие хочешь и каких ни в одном ботаническом учебнике не сыскать.
То сосенка с пятипалыми листочками в крапинку, то берёзка с иголками.
Дример залез в карман штанов, вытащил труху. Ну а дальше вы помните, что обычно
происходит. Глубокий вдох — «Вдохнууууть! Не дышать!» — выдох. Дым выплыл из носа
синеватый и ажурный.
— Ты меня слушаешь? — Загрибука уже не на шутку распрыгался вокруг своих куч и с пеной у
рта декламировал свои открытия, как будто перед ним была комиссия по вручению Шнобелевской
премии, а не просто уставший Дример, пыхтящий самокруткой.
— Слух[а]ю помаленьку.
— Может, ты тоже уже отупел от своего дыма, как Эники с Бениками от своей кулинарии? Я
говорю об астрономии!!! О космосе! Ты понимаешь?!
— Если б я был тупой, что бы я тут увидел? Я всё секу. Обсерватория, пирамиды, всё понятно.
Ты енто, слышь, со своими познаваниями, или как их там ещё, сможешь сходу определяться по