Новые друзья.
Новое начало.
Прошлое остается на своем месте.
— Американская мечта, — говорю я со вздохом, сглатывая стыд, сжигающий мое горло. — Греция — прекрасная страна, но это не то место, которое ты бы выбрал для жизни и работы. Большинство людей живут посредственно, пытаясь свести концы с концами и беспокоясь о том, хватит ли им денег до следующей зарплаты. Я хотела более стабильной жизни.
— А как же твоя семья? Разве они не хотели переехать сюда вместе с тобой? Твои родители? Братья и сестры?
Я откидываюсь назад, растягиваясь на песке, а волны бьются о мои ноги, поднимаясь выше, ниже и снова выше.
— Я единственный ребенок, и мои родители очень традиционны. Они никогда бы не покинули Грецию.
Надеюсь, он больше не будет задавать вопросов. Я и так ступаю по тонкому льду рядом с ним.
Судя по его виду, сдержанности и сомнению в глазах, он знает, что это еще не вся история. Он отворачивается, глядя на спокойный океан, и его ровное выражение лица кажется мне пощечиной. Я больше никогда не хочу видеть его таким… отстраненным.
— Расскажи мне о своей семье, — говорю я, надеясь, что это заставит его снова заговорить, потому что сейчас он выглядит так, будто собирается встать и уйти. — Наверное, было весело расти с шестью братьями.
Не торопясь, он возвращает взгляд к моим глазам, и улыбка, которую он пытается сдержать, заставляет мое сердце пропустить серию мерцающих ударов.
— Весело? — Он трогает шрам на своей щеке. — Это дело рук Логана. Он воткнул палку в колесо моего велосипеда, когда мне было восемь. Я приземлился лицом вперед на пень в лесу, когда мы уезжали на выходные к бабушке и дедушке. — Он показывает на переносицу. — Это Шон и Нико. Шон бросил в меня утюг, когда мне было одиннадцать. Нико сломал мне нос своим кулаком пять лет назад.
— Он ударил тебя? Почему?
Тео пожимает плечами.
— Я был пьян, наговорил всякого дерьма… Я заслужил это. Он и ударил. — Он показывает на крошечный шрам на губе, тот самый, по которому я хочу провести языком, чтобы увидеть, почувствую ли я какую-нибудь разницу. — В тот же вечер. Ему хватило одного удара, чтобы сломать мне нос и рассечь губу. — С его губ срывается тихий смех. — В том, чтобы расти с ними, были свои взлеты и падения, но я бы не хотел, чтобы было иначе. Мы близки, и теперь, когда тройняшки начинают взрослеть, они тоже проводят с нами больше времени.
Я никогда не хотела иметь братьев и сестер, но, услышав ласку в голосе Тео, я немного позавидовала тому, что я единственный ребенок. Может быть, если бы у меня были братья и сестры, я бы не была сейчас одна. Может быть, мой брат или сестра были бы так же близки мне, как Тео своим братьям. Наверняка они всегда прикроют друг друга, что бы ни случилось. Наверняка и родители у них такие же — заботливые и любящие.
Не то что мои родители.
Солнце клонится к горизонту, окрашивая море в калейдоскоп оранжевых, желтых и фиолетовых оттенков, а мы сидим на пляже, разговариваем и смеемся, и мир проходит мимо нас. Я могла бы провести так еще несколько часов, слушая его истории, но у Тео другие планы.
— Я умираю от голода, Талия. Уверен, ты тоже, — говорит он некоторое время спустя, заставляя меня взглянуть на часы.
Я сажусь, удивляясь пустынному пляжу. Сейчас шесть вечера, наш кофе давно закончился, чашки выброшены Тео, когда он сказал мне, что ненавидит возвращаться с работы в пустую квартиру и размышляет над идеей купить собаку.
С тех пор мы затронули так много тем, что мне кажется, будто я знаю его уже очень давно. И мне кажется, что прошло не более двух часов с тех пор, как я заглянула к нему в кабинет.
— Спасибо, но мне пора возвращаться в мотель. — Я поднимаюсь на ноги, смахивая песок с одежды. — Мне жаль, что украла твой день. Вообще-то… нет, я не сожалею. Это было здорово.
— Если понадобится, я перекину тебя через плечо и понесу в ресторан. Я не шучу. — Он жестом показывает на улицу, призывая меня начать идти. — Я отвезу тебя обратно в мотель после ужина.
Ему не следовало этого говорить.
Мое сознание — яркое и красочное пространство. Описанную им сцену нетрудно представить или приправить. Я представляю, как он делает то, что сказал: перекидывает меня через плечо, несет в постель, где я могу выкрикивать его имя. Нет никаких сомнений в том, что Тео Хейс точно знает, как заставить женщину кричать.
Уже не в первый раз в его присутствии я сжимаю бедра вместе, чтобы получить хоть какое-то подобие трения, и незаметно вдыхаю воздух. Поездка звучит лучше, чем четырехмильный поход в мотель, и теперь, когда мы почти у дверей ресторана, ароматный запах чесночного хлеба и свежеприготовленных морепродуктов, проносящийся в воздухе, напоминает мне, насколько я голодна.