— Самые долгие пять минут в моей жизни, — признаю я, обхватывая его за шею.
Он пересекает прихожую и усаживает меня на диван, снова поправляя полотенце.
— Я принесу тебе одежду до прихода Шона. — Он исчезает в коридоре, а мое сознание раскалывается пополам.
Тео заслуживает того, чтобы узнать правду. Он заслуживает возможности принять осознанное решение относительно меня, нас и нашего будущего, но я боюсь рассказать ему о Василисе и обвинении в убийстве, потому что знаю, что он сделает.
Он уйдет, как и все остальные.
А я снова останусь одна и буду бороться за свое существование.
Тео долго молчит. Я представляю, как он стоит в дверях спальни, рассматривая сцену, обезглавленного плюшевого мишку на кровати и цветы в его лапах. Дверцы шкафа открываются и закрываются за мгновение до того, как он возвращается с моей майкой и трениками в одной руке и свернутым листком бумаги из ванной в другой.
— Спасибо, — говорю я, когда он протягивает мне одежду.
— Скажи мне, что с тобой все в порядке, Талия.
Я не в порядке. Как я могу быть в порядке? Я ослабила бдительность, и теперь мне не грозит потеря друга или мужчины, в которого я влюблена.
Мне грозит потеря мужчины, которого я люблю.
Я ловлю его губы своими, поцелуй медленный и нежный.
— Теперь я в порядке, — лгу я. Сейчас не время говорить правду. Не сегодня. Не сейчас, но скоро. Ему нужно узнать, обдумать и решить, что он хочет делать со мной дальше.
Он помогает мне одеться, несмотря на мои протесты. Теперь, когда он здесь, парализующие холодные мысли отступают, и мне становится легче сдерживать жуткие «если», не давая им пировать в моем сознании.
Вопль полицейских сирен снаружи становится все ближе с каждой секундой, пока двигатель не глохнет.
— Не двигайся. Я сейчас вернусь, — говорит Тео, когда громкий стук сотрясает дверь.
Впервые я вижу Шона в полной полицейской форме, с пистолетом в кобуре и темными очками, задвинутыми назад в густые волосы. Он ниже Тео и не такой широкий, но сходство есть, как и у всех Хейсов.
— Привет, детка, как ты держишься? — Он огибает диван, приседая передо мной. — Ты до смерти напугала Тео. И меня тоже.
— Я в порядке. Я просто… Я не знаю. Я запаниковала.
— Я бы тоже запаниковал, если бы в моем доме был кто-то, кого там не должно быть. — Он встает и смотрит на Тео. — Покажи мне, с чем я имею дело, брат. Команда криминалистов уже в пути.
Они разворачиваются и исчезают в коридоре. Я иду на кухню, чтобы налить себе стакан воды: последние тридцать минут были, мягко говоря, сюрреалистичными. Записка, которую мне подсунули под дверь ванной, лежит на журнальном столике. Я осторожно разворачиваю ее, касаясь только уголка, а затем использую пульт дистанционного управления и телефон, чтобы прижать края. Слова напечатаны темно-красными чернилами, шрифт — причудливый.
У тебя был шанс, и ты его упустила. Пора играть.
Я перечитываю ее три раза, с каждым разом понимая все меньше и меньше, пока идеи формируются и трансформируются в моей голове.
— Тебе не стоило к этому прикасаться. — Шон опускается рядом со мной. — Похоже, ты задела чье-то самолюбие, детка. Кого ты недавно задела?
Тео опускается рядом со мной и наклоняется, чтобы прочитать короткую записку, нахмурив лоб.
— Я собираюсь, мать его, убить его.
— А, так ты знаешь, кто это? — спрашивает Шон.
Я качаю головой, не понимая, кого Тео может подозревать.
— Понятия не имею.
— Понятия не имеешь? — Тео дымится, проводя рукой по волосам на затылке. — Дин Страйкер.
— Ты думаешь, Дин вломился в твой дом? Не смеши меня! — шепчу я.
— Кто еще это мог быть? Дин прислал тебе цветы, Талия. Красные розы, точно такие же, как в спальне. Он был в бешенстве, когда понял, что у него не будет другого шанса с тобой, а это, — он показывает на записку. — Угроза.
— Когда это было? — спрашивает Шон, доставая блокнот из кармана жилета.
— После вечеринки у Нико. Я чуть не сломал ему челюсть в ресторане Нико на прошлой неделе.
Я качаю головой, беспокойство корчится в моем животе, как ведро с земляными червями.
— Я не думаю, что это был Дин. Он порядочный парень. Не могу представить, чтобы он обезглавил плюшевую игрушку. А как насчет Ашера? Он наверняка затаил на меня злобу.
Тео крепче прижимает меня к себе, мышцы его рук и плеч напряжены.
— Это был Дин, Omorfiá. Я просто знаю это. И конечно, он чертовски милый. Он, в общем-то, назвал тебя шлюхой, но он хороший мальчик.
Шон черкает в блокноте.