*
Чтобы убедить Арсения, что он совершает ошибку, в которой еще раскается, Герасимов, Ольга и Василий Михайлович отправились в дом на Кутузовском проспекте, где уже побывали в начале семестра. На этот раз миновать пост охраны было нетрудно: прежнего его смотрителя уволили за грубость с посетителями. Ольга не отказала себе в удовольствии смерить сменщика надменным взглядом. Тот держал себя очень тихо: стоял, вдавив живот и положив голову на грудь.
- Мы специалисты-церебрологи, занимаемся теми, кто умнеет, идем к Арсению Михайлову, скоро он станет умным, - пообещал Герасимов.
Охранник встрепенулся и вжал голову в плечи. Всем своим видом он давал понять, как уважает академическую науку.
Дверь Михайловых, как и в сентябре, открыл отец Арсения Сергей Сергеевич, не успевший забыть директора и Ольгу. Самого студента дома не было. В начале года церебрологи и не настаивали на встрече, но с тех пор многое переменилось. Не найдя Сени, оба уставились на хозяина так, как будто в чем-то его подозревали. В любом случае, возвращаться назад с пустыми руками они не собирались.
Директор Школы для дураков, убедившись, что Арсения нигде нет, серьезно испугался.
- Мы в Школе следим за успеваемостью наших учеников, нагружаем их контрольными и заданиями, пичкаем знаниями, но дома они ничего не делают. Некоторые после наших занятий не проводят вечера дома, а шляются, где Бог пошлет. Как мы ни бьемся, ничего не можем с этим поделать, - пожаловался Герасимов.
- Вы что, не следите за Сеней? Отпускаете его на прогулки? Где он у вас бродит, по городу? Как, вы смотрите на это сквозь пальцы? Почему вы позволяете все это, по легкомыслию? – набросилась на отца семейства Ольга.
Герасимов подыскивал подходящее слово для Арсения, но, смутившись, что перед ним отец мальчика, отступился.
- Все может закончиться плохо, парень у вас рассеянный и … гуманитарный. Если что, не принимайте мои слова близко к сердцу. Это я Вам как гуманитарий гуманитарию говорю.
- Если кто-то в этом виноват, то не я, - с ходу отрезал отец семейства. – я с самого начала был против. Будь моя воля, то я оставил бы его дома. Но психологи решили, что держать мальчика взаперти невозможно. Это родительская тирания и неприемлемый бесчеловечный подход.
- Но и оставлять его одного тоже - недопустимо! - всплеснула руками Ольга, защищаясь от психологов. - Если кто-нибудь обидит парня, вы даже не узнаете об этом. Может случиться непоправимое. Я бы на вашем месте уже давно установила слежку за ним.
Хозяин досадливо махнул рукой, как будто где-то уже слышал эти глупости. Принимать их в расчет он не собирался.
- Сеня, может, и дурак, но заманить его в западню никому не удастся. Сколько раз его куда ни звали, - он никогда не отвечает. Ни на чьи слова не оборачивается. И даже не смотрит, когда проходит мимо. Не касается руками. Найдись такой хулиган, чтобы окликнуть Сеню, мальчик не повернет в его сторону головы…
- Но на него могут напасть, и не окликая! Наброситься без предупреждения, вот и все!
- Кому он особенно нужен? – состроил усталое лицо Михайлов.
- Многим нужно, чтобы его не было, - тихо, но уверенно произнесла завуч.
- Мы хотим серьезно поговорить с Сеней, - начал объяснять Герасимов. – поверьте, у нас к нему срочное дело. В Школе только и разговоров, что о вашем парне, притом не только у преподавателей. Места не находят себе и студенты. Есть, например, девушка Эльза, у нее проблема. Она очень хочет извиниться перед вашим сыном.
- Мы бы так не перепугались, если бы дело не касалось цереброла, — перебила Ольга, - но времени остается очень мало. Мы готовы завершить отбор претендентов на наше лекарство досрочно. К сокращению испытаний благосклонно отнеслись в Министерстве. Выписать лекарство вашему мальчику мы намерены уже на днях…
От этих слов Михайлов не очень-то плавно переместился в кресло. Затем провел ладонью у себя по лбу.