- Этот тип, о котором вы говорите. Хулиган. Расскажите о нем подробнее, - командовал насупившийся отец.
Ольга открыла рот, но Михайлов быстро прервал ее.
- Не мне. Я уже понял. Расскажите о нем полиции. Расскажите во всех подробностях. Вы еще не сделали этого? Если вы не возьметесь, то я сам на него донесу.
- Не вмешивайтесь в дела Школы! Парень никуда не денется! У него не останется повода допытываться до Сени! – протестовала Ольга.
Михайлов только поджимал губы. Следовать советам церебрологов он не собирался.
- А если он все равно продолжит преследовать Сеню? Кто тогда за это ответит? Вы? Или может быть, Школа хочет получить иск?
- Мы отчислим девушку, и хахаль ее уберется. За это уж точно не беспокойтесь. Все проблемы эта чертова Эльза заберет с собой!
Отец Сени качал головой: он чувствовал подвох, но не мог себе уяснить, в чем дело. От подступавшей неуверенности Михайлов ерзал на месте все мучительнее и сильнее. Конец поездки не доставил удовольствия никому из ее участников. Герасимов, Ольга, Михайлов, каждый по своим причинам, заметно нервничали. Дорога казалась им нескончаемым бедствием.
Когда делегация Школы для дураков и отец семейства прибыли на новую квартиру, страхи Михайлова передались директору и завучу. Дверь с трудом поддалась их напору: церебрологам пришлось навалиться на нее совместно. Замок на проверку оказался проржавевшим, но чинить его никто так и не собрался. Важнее всем показалось то, что мальчика не было на месте.
По затхлому запаху и разбросанным тут и там старым рекламным афишам Ольга определила, что в квартире давно никто не появлялся. Михайлов был того же мнения: он хмуро прочертил пальцем пыльный след на трюмо, направился к балкону, заглянул в ванную комнату и вернулся назад, потрясая кулаками. Заговаривать со своими попутчиками он не собирался, считая это ниже своего достоинства. Убедившись, что оставаться в квартире и далее нет смысла, Михайлов пустил в ход силу: выдворил попутчиков за двери, после чего захлопнул дверь за собой.
Не прошло и получаса, как церебрологи добрались до бабушки и дедушки Сени,. но и там не добились результата. Пожилые люди выложили как на духу, что внук у них появлялся, но поделиться своими тайнами не собрался. Некоторое время он мялся, а потом ни с того ни с сего скрылся за дверью. Где искать его, старшему поколению было неизвестно.
- Едем по последнему адресу, - упавшим голосом сообщил родитель, приободрявшийся только при мыслях о мести. - Если его там нет, то пощады от меня не ждите: ни вы, ни все, кто попадется под руку. Я напишу в полицию. Я напущу юстицию. Я пущу в ход все, что мне о вас известно. Вы говорили «Овальный»? Это именно то, что мне нужно. Если понадобится, то я отправлю послание и ему…
Всю дорогу Михайлов-старший извивался в своем водительском кресле, вместе с ним извелась Ольга, и дошел до белого каления директор. Ссоры не приключилось лишь потому, что попутчики большую часть времени молчали. У двери они обменялись недовольными взглядами. Ко всеобщему облегчению, та отворилась после первого звонка. В ее проеме, бледный и взъерошенный, поросший щетиной, стоял Арсений.
*
Лучший кандидат на цереброл, какого за весь семестр смогли отыскать Герасимов и Ольга, предстал перед ними в самом жалком виде. Одетый в пиджак и рубашку, Арсений все равно выглядел оборванным и помятым. Дорогая одежда повисала на мальчике комками, выдававшими правду о событиях прошлой ночи. Сеня спал в верхней одежде и, вполне возможно, не в своей кровати.
Во взгляде мальчика отпечаталось потрясение, не дававшее собраться прочим мыслям. Сеня смотрел на лица гостей с печалью, как будто при всем желании не мог сосредоточиться на них. Обведя вошедших несмелым взглядом, мальчик отвернулся назад и замер, смотря на прихожую. Хозяин квартиры Михайлов-старший хорошо знал, что делать: вежливо оттолкнул сына с прохода, после чего пригласил церебрологов внутрь и закрыл дверь.
Герасимов, Ольга, отец семейства ворвались в прихожую, ни на секунду не теряя Арсения из вида. Под их вопросительными взглядами парень побрел в свою комнату, сел на кровать, и, закутавшись в свитер, отвернулся к окну. За раскрытой форточкой шел снег, мягкие хлопья которого повисали на ветках и, обрываясь, падали вниз - на тротуар и дорогу. Где-то на белой корке, успевшей покрыть землю, отпечатались первые следы. Вдалеке играли дети.