В этот лирический момент у Герасимова душа болела за каждого. Бог знает, почему эти люди потянулись к лекарству. Может быть, их называли идиотами, и они близко к сердцу приняли чужую глупость. На своей шкуре они доказали, что подобные обвинения были напрасны. В ходе эксперимента все оказались дьявольски умными. Даже для таких увальней, как Трэш, цереброл был сильнодействующим ядом. Не спасало и то, что к решению поумнеть президента вела придурь, помноженная на самонадеянность и жадность. Одних только этих качеств было недостаточно. Если самой обычной дури в головной коре не хватало, цереброл работал в холостую, отравляя принявший его организм.
Даже на фоне этих отчаянно ошибшихся людей Борисов вредил себе особенно безрассудно. Ведь в отличие от блаженного парня Михайлова, выпускник Сорбонны должен был ведать, что он творит.
К своему удивлению, Герасимов обнаружил, что готов разрыдаться от бессилия. Только Ольгу трясущиеся руки Герасимова не убеждали. Подчиненная привыкла видеть в начальнике толкового мужчину. Теперь, глядя на усталость и разочарование директора, она раздумывала, что хотела бы другого начальника и не собирается подчиняться сопляку.
- Ты всегда говоришь одно и то же, но убедить не можешь никого, даже Овального. –отрезала Ольга. - Борисов сумасшедший, я с тобой согласна, но какая нам разница? Что дальше? Пусть он воображает себе, что хочет. Обычно такие люди представляют себе новые горизонты. Высоты познания, но к нам эти фантазии не имеют никакого отношения – мы ведь об этом не мечтаем. К тому же, итог с самого начала понятен. Как и все остальные, Егор попадет в дурку. Зато мы извлечем выгоду из его глупости, так что он все-таки сделает доброе дело, не для себя, так, по крайней мере, для нас.
У Герасимова дернулось левое плечо, но Ольга предпочла оставить это без внимания. Зато тут же заподозрила в директоре нерешительность, которую презирала.
- В нынешних тяжелых условиях у нас не остается другого выхода. – аргументировала она, - Как никогда, нам нужен студент-камикадзе, жертва во имя российского цереброла. Борисов подходит для этой роли идеально. Думаю, мы будем друг другом довольны. Пусть он забирает себе лекарство и избавляет нас от проблемы. А мы после этого закроем учебную ведомость этого семестра, и разойдемся по домам.
Герасимов потряс головой. Ольга его пугала. Против черствости подчиненной он не находил аргументов, но при этом не понимал, как работать с ней дальше.
- И все-таки я не могу поверить. В моей голове никогда не уложится такая глупость. После всех дипломатов, профессоров, художников, музыкантов, после поэтов, гомосексуалистов, президента Дональда Трэша, премьера России Дмитрия Медведова, после недавнего нашего президента, стольких неудачных экспериментов на собаках, после всего, что было сделано, – и было сказано, одним словом, – после всего - еще раз пытаться поставить все тот же опыт... … и на ком? Кого не пожалеть-то? если задуматься хотя бы над этим. Наверное, и тут были варианты. Но он не захотел думать. И пошел по пути наименьшего сопротивления. Он ставит опыт на самом себе!
Главный церебролог поднял глаза к небу.
- Нет! Борисов умный... он окончил Сорбонну, я проверял это по документам. И задавал ему вопросы, так что удостоверился лично. Но несмотря на все свои познания, он законченный дурак.
- Дурак, - пожала плечами Ольга, в голосе которой сквозило равнодушие. – Придурок, баран, безмозглая скотина. Но бывают же и умные дурни. Таких людей полным-полно среди ученых. Эти узкие специалисты ничего не понимают в жизни, заставь их делать что-нибудь руками, ничего не выйдет. Так что я не разделяю твоих эмоций. Совсем не удивляюсь, когда мне попадается очередной умный долдон.
Другой довод вертелся у завуча на кончике языка.
- Но мы-то с тобой нет, мы не дураки, мы умные, мы даже очень умны, и нам нужно сознавать, в какое положение мы попали. Сейчас нам надо выжить любой ценой. На будущей неделе у нас снова суд с Овальным. Прокурор заинтересуется нынешним семестром, с которым не всё гладко. Овальный знает, что нам предстоит непростой выбор и, очевидно, следит за нами. Попробуй встать на его точку зрения. Ты придешь к интересным выводам. Лучше прописать цереброл самоубийце, съехавшему с катушек, чем наркоторговцу, который станет опаснее, поумнев. У Борисова есть и другие преимущества. В отличие от Карпова, побившего жену, умный парень не распустит руки. Он вообще не агрессивен. Скорее всего, он нанесет вред только самому себе.
- А если этот Борисов станет калекой, что тогда? Не подадут ли на нас в суд за это? Это могла бы сделать его невеста. Родственники или он сам, если сохранит разум. Это ведь тоже возможно: он может еще и не чокнуться. В таком случае, оклемавшись, почему бы ему не обратиться с иском? за преступную халатность, введение его в заблуждение, за неоказание помощи... Откровенно говоря, я боюсь, что он будет преследовать нас.