Егор Борисов зажмурился. Победителю представились Солнце и море, пальмы, линия пляжа, автомобили у причала, а за ними – широкий бульвар и город. Взгляду открывалась крепость, а при ней, открытая всему свету, жемчужина побережья - Марсель - или может быть, Ницца. С птичьего полета нельзя было ощутить разницу, но она была и неинтересна. Разумеется, он рад будет посетить Францию еще раз.
При мысли о Лазурном береге герою сделалось душно. Пока никто не видел, он снял с себя толстовку и повязал узлом вокруг плеч. Со стороны могло показаться, что он выглядит по-французски, и само по себе это стоило отметить. Не дожидаясь аплодисментов – их не будет, Борисов вытащил смартфон и сфотографировал себя сам.
Извилистый маршрут, которым двигалась машина, не подходил к концу, и, пользуясь отсрочкой, Борисов додумывал неспешные мысли.
- Дальше я отправлюсь во Францию, и, конечно, останусь в ней надолго. Отыщу пристанище вдали от вьюги - в мире тепла и моря. Добуду пищу для тела и духа. Сколько времени и сил потратил я, выбирая себе курс среди дурней, притворяясь при этом глупым. Я заслужил увидеть что-нибудь другое… и наконец, почти достиг этой цели.
Но почему пищу для духа? - что-то вновь вклинилось в мысли Борисова. Что-то странное и колючее, как будто осколок старых воспоминаний, застрявших в памяти и неожиданно выступивших на Божий свет. Кусок фразы, сорный, закрепившийся в мозгу и нуждавшийся в прополке. Занозу нужно было вытащить, а, как учил Фрейд, для этого достаточно было просто вспомнить, как именно она вошла.
Слишком умный? – пронеслись чьи-то слова в голове Герасимова. - Ах, да! «Слишком умный». Я много раз слышал эту фразу. Так возражал мне Герасимов, когда я задавал вопросы, на которые он не мог ответить. Или такие, которые, по его мнению, задавать не стоило. Он отвечал мне на это глупости, которые, как выяснилось, небезопасны. На первый взгляд они казались смешными. Но бесстыжая дурь ранила – застревала в памяти навсегда.
А ведь бесстрастному наблюдателю всегда было ясно, как глубоко церебролог заблуждался. Быть слишком умным – в сущности, не так и плохо. «Слишком» в этом случае не может быть.
Борисов продолжил свой мысленный диалог.
«К тому же, как интеллектуал интеллектуалу я бы заметил еще кое-что Герасимову кое-что важное. Мысль насчет моего ума выражена неточно. «Слишком» - не подходящее по смыслу слово. От него сквозит неудачей. Это что-то вроде реплики классной дамы на школьной линейке. Впрочем, если Герасимов хотел меня обидеть, то тут все понятно: я замолкаю. Не полагается обижаться на дураков.
И все же, чтобы исправить уважаемого церебролога, говорю: я – просто умный. «Слишком» тут было ни к чему.
Что-то по-прежнему кололо Борисова, и может быть, это уже не касалось Герасимова. Мысли победителя расходились в разные стороны и неожиданно принимали новый оборот.
- Нет, все-таки нельзя сказать «просто», это неловкое словоупотребление, и в нем я ошибся. Недостаточно указать, что я умный, это неверно. Это попросту не то. Я очень умный. Но и это не всё.
Я - самый умный. Самый умный здесь я!
Повторим это еще раз. И пусть те, кто передо мной, не услышат, пусть никто не повернет ко мне уха, пусть это прозвучит для всего мира тихо, но зато громко для Вселенной, как крик торжества, повисший где-то в вышине среди звезд. Неважно, что его не заметят люди, – они обычно так глухи. Их молчание не заставит думать, что мой призыв не имеет значения. Наоборот, он полон власти и силы.
Самый умный.
Самый умный.
Самый самый умный.
Я – САМЫЙ САМЫЙ УМНЫЙ.
САМЫЙ
Умный
здесь
Я.
Карета Скорой помощи стремительно приближалась к психиатрическому диспансеру.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов