На экране мужчина в грязной холщовой одежде растянулся на зеленом ковре, совершая третью из числа обязательных для мусульманина молитв. Потом он встал на ноги. Раздался крик муэдзина, записанный на радиоприемник.
- По-моему, этот парень поумнел, - пожал плечами безопасник.
*
Происходившее с Гамаль Абдул Ханом приводило полковника в восторг с первых часов эксперимента, когда испытуемый — не отдавая себе отчета — проглотил две горошины цереброла. События разворачивались ровно так, как заранее нарисовал их себе полковник. Хан ни в чем не отклонялся от ожиданий: сначала изменился в лице, щеки его свела судорога, но шок продлился совсем недолго. Не прошло и десяти минут, как парень полностью пришел в себя.
Оглядевшись по сторонам, он попросил, чтобы ему принесли молитвослов и четки. Сотрудники ЦРУ не заставили его ждать. Особенно не церемонясь, Хан узнал у них, в какую сторону юг, переспросил у сокамерников-мусульман, так ли это, повернулся к охране спиной и принялся молиться. Пережив потрясение, заключенный не стал законопослушным, зато заново открыл для себя веру своих предков - ислам.
Ни у кого не оставалось сомнений, что Аллах внял его молитвам. Не вдаваясь в объяснения (но по согласованию со Смитом) администрация перевела арестанта в отдельную камеру, где оставила наедине с самим собой. Мусульманин промолился весь вечер, не обращая внимания на гомон других зэков. Время от времени, услышав бранные слова, он, не стесняясь, сплевывал. А когда на ужин принесли мясную баланду, есть ее отказался: демонстративно вымыл в бульоне руки. Выходка сошла с рук. Как будто в качестве вознаграждения на следующее утро парню принесли главную книгу всей его жизни – Коран.
Привыкший к обманам Смит навел справки, не был ли Хан истово верующим и ранее, чтобы оценить масштаб произошедшей перемены. Результат обнадеживал. Пакистанец не значился в списке, поданном руководству тюрьмы штатным имамом, и не приходил на совместные молитвы правоверных в карцере. Кроме того, оказалось, что Абдул Хана задерживали в нетрезвом состоянии. Это снимало многие вопросы: благочестивому мусульманину употреблять спиртные напитки категорически воспрещалось.
Смит с замиранием следил, как преступник отказывался от вредных привычек под влиянием новой веры. Целыми днями Абдул держал пост в надежде, что братья-мусульмане передадут ему кусок халяльного мяса с воли. При наступлении месяца Рамадан отказывался от воды и пищи. А в один из дней подрался, чтобы сорвать неприличную картинку, повешенную кем-то на стену. В тюремной администрации хотели принять меры, но эпизод попал на контроль к Смиту. Тот посмеялся и предложил улучшить условия содержания для Хана.
В том, как проходил эксперимент, Смита устраивало все, кроме необъяснимого упрямства Тимонса. Тот ни в какую не желал признавать, что испытуемый становился хоть чуточку умнее. Сохранялся риск, что церебролог даже не подпишет акт научной экспертизы. Чтобы сломить сопротивление Сэма, средства имелись, но прибегать к ним полковнику не хотелось. Оставалась надежда, что церебролога удастся переубедить лаской.
- Послушайте, Тимонс, мы с вами видели одно и то же, и мы оба – умные люди. Хан проглотил цереброл, и жизнь его теперь течет иначе. То, что произошло, соответствует всем ожиданиям от лекарства. И что же я вижу? Вы игнорируете успехи, достигнутые Вашими же усилиями, и говорите «нет»!
- В какую сторону его жизнь изменилась? - выкатил губу Тимонс, - Ускоренную деградацию я в расчет не беру.
- В лучшую! - огрызнулся полковник, не любивший, когда с ним говорили в таком тоне. - У нас в Техасе всегда рады, когда беспутный парень начинает ходить в баптистскую или в методистскую церковь.
- От поумневшего парня, которого я представляю себе, можно было бы ожидать гораздо большего. Например, покупки учебников. Если сверяться с моим планом, мы не добились почти ничего.
Полковник Смит позволил себе ехидство.
- Как признавали вы сами, экспериментов над людьми в церебрологии до сих пор не проводилось. Так откуда вам знать, что считать успехом, а что нет?
- Каждому вполне достаточно своего личного опыта. Все мы помним с детства, как умнеют люди. Самое меньшее, у них ширится кругозор. Человек распрямляется, поднимается физически и духовно. А потом я включаю экран и вижу коврик для молитвы и человека, согнувшегося на нем.