Вслед за Бао из столицы прибыли люди в штатском, представлявшие главную в стране спецслужбу. Всюду, куда ступала их нога, начинала кипеть работа. В стены, потолки, полы неутомимо ввинчивались маленькие камеры. Тюрьма переводилась на режим внешнего слежения, контроль за которым отдавался Пекину. Начальник тюрьмы сразу почувствовал себя не при делах. Сам он сновал то тут, то там, пытаясь запомнить местоположение камер, но взять в толк расстановку не получалось. Хуже того, бесцеремонные службисты отлавливали директора и указывали ему на дверь.
Понурый Ван возвращался в бараки для заключенных, где зэкам не было дела до проверки. Тюремщик давно хотел снизить им довольствие, но сознавал, что время выбрано неудачно. Ради этих парней Пекин и пускался во все тяжкие. Лучше было, наоборот, покормить их напоследок: кто знает, может, их спросят о содержании в тюрьме?
Однако миндальничать с заключенными в Пекине, похоже, не собирались.
- Вы дадите ничтожным мужам таблетки, - заговорщическим тоном произнес Бао, - А мы будем следить по видеосвязи. По нашему приказу Вы тоже будете пронзать их своим орлиным взором. И обязуетесь принять меры, которые потребует от Вас Партия. Жалкие мужи ни о чем не догадаются. «Лишь бы их всех скопом не расстреляли», - только и успел подумать Ван.
О том, в чем состояли меры, Бао не распространялся, а Ван счел за лучшее не спрашивать, хотя с какого-то времени не сомневался, в чем дело. Речь шла о научном эксперименте, в ходе которого все арестованные наверняка испытают немалые страдания, а потом отправятся туда, куда им и полагалось, - к Марксу. С моральной точки зрения, у Вана возражений не было. И все же получалось, тюрьма скоро недосчитается многих рабочих рук.
- Если зловредных мужей завтра не станет, то передадут ли мне новых заключенных? - напрямик спросил тюремщик, соображая на ходу, что нарушил правила тактичности. Такую бесцеремонную просьбу стоило бы смягчить какой-нибудь быстрой уступкой. - Новые люди будут необходимы для скорейшего выполнения Плана, - пояснил Ван.
Услышав о Плане, Бао Ган выдавил из себя жидкий смешок.
- Планы партии поменялись. Больше — запомните — не надо говорить о Плане. Нелепо думать, будто у Партии всего один план. Это значит – недооценивать Партию. Что же касается заключенных, то им не станет хуже. Партия отвечает за это.
Голос чиновника неожиданно стал тише, как будто Бао решился доверить Вану какую-то страшную тайну. Усиливая впечатление, пекинец полностью перешел на шепот.
- Но если вдруг им станет лучше, Ван, запомните, лучше, Вы должны будете сразу доложить нам об этом. В таком случае Вам предстоит принять срочные меры на месте: отследить, в какой момент мужам сделалось лучше, и насколько им с тех пор хорошо. Успешное проведение операции может означать для Вас повышение. Основания выписать Вас в Пекин уже имеются. Опыт, которым Вы располагаете, востребован в столице. Не будем скрывать, что Ваша тюрьма у нас давно на хорошем счету…
- Если им станет лучше, Партия тотчас почувствует это по возросшей производительности, – отвечал Ван, чувствуя себя крайне неловко. Что-то говорило ему, от стандартных рапортов в этой ситуации стоило воздержаться.
Бао Ган одобрительно хохотнул и потрепал начальника по плечу.
- Вы понимаете всё не так, как надо. Честно говоря, - очень наивно. Но, может быть, это и к лучшему. Зато Вы радивы... Следите за ними в оба глаза. Сверяйтесь с видеотрансляциями и днем, и ночью. При необходимости приходите и разговаривайте лично. Держите руку на пульсе, помня, что заняты важным делом. Локоть Вашей руки в эти дни ведет к мозговому центру всей Партии.
Голос Бао снова прозвучал заговорщически.
- Наблюдайте неусыпно и докладывайте в Пекин. Если все пройдет гладко, награда не заставит себя ждать.
На этих словах инструктор Оргбюро попрощался и уехал, а начальник Ван остался стоять
в недоумении, которое развеяли новые мысли. Прежде всего, он испытал облегчение. В конце концов, планы столичных вождей его не касались. И если кому-либо они и могли навредить, так, скорее всего, самим заключенным. Приказ был отдан — следить по камерам, и этого достаточно. Все остальное решают в центре, и пока, как можно понять со слов Бао, дело шло хорошо.
На следующий день пекинское лекарство было выдано первым участникам эксперимента. Кандидатов отобрал еще Бао Ган, которого сопровождал Ван, старавшийся держаться тихо. Столичный инструктор обходил бараки, подолгу останавливался у станков, за которыми работали зэки. Некоторых из них чиновник заставлял поднимать лица, но бедолаги, не понимавшие, в чем дело, отворачивались. Никто из них и не догадывался, что в этот миг на них смотрела сама Генеральная линия партии. Ван, отходивший в сторону, щурился. Заключенные были недотепами: вместо того, чтобы просить что-нибудь у Бао, стремились отделаться от него.