Принимая таблетку для повышения ума, первопроходец не представлял себе, чем рискует. Налаженные связи в его мозгу расстроились, нейронные цепи распались, паралич охватил лоб, затронув глаза; зрачки увеличились в размере и застыли. Окончание этой истории директору было хорошо известно: Кеплер окончил свои дни в клинике для умалишённых.
Ведущий российский специалист по церебролу Алексей Герасимов повесил фотографию американца в своем кабинете неспроста: она должна была служить напоминанием о случившемся. С некоторых пор именно от него, от Герасимова, зависели люди, стоявшие на распутье: порядочные, но наивные обыватели, вбившие себе в голову, что нуждаются в цереброле. На обычном языке это означало: во что бы то ни стало желавшие поумнеть.
Герасимов не мог выписать цереброл всем просившим, не поступившись при этом своими принципами. Многие кандидаты казались ему непригодными: сильными, благородными и слишком умными. Поручиться за их здоровье после горошин цереброла было бы невозможно. Другие казались глупее, но не выдерживали простого научного теста на тугодумие. А третьих еще можно было принять за дурней. Но их сомнительное прошлое заставляло директора поёжиться. Позволять таким людям умнеть определенно не следовало.
Герасимов лично уговаривал умных забирать заявления из Школы. Со школьной же занудливостью твердил про церебральные катастрофы, дефолты мозга, параличи и госпитализации. Вспоминал истории, леденящие душу, показывал фото, запечатлевшие их. К неуверенным людям Герасимов подходил с лаской, называя их умными. И, наконец, исчерпав все средства, вызывал психологов. Но чаще ему приходилось звать охрану, и та выпроваживала просителей вон.
В иные дни Герасимов возвращался с работы за полночь. Времени на отдых у него не было. Каждый промах мог стоить ему будущего, как и пропущенный умник – лицензии Школе. Чтобы та продолжила работать, а не закрылась по решению Минздрава, Герасимов заставлял поступавших доказывать свою глупость с фактами на руках.
Но этой истории, наверное, никогда не случилось бы, если бы Герасимов выполнял свою работу без сучка и задоринки. Увы, отравления в время от времени случались. Новости о них подхватывала пресса. В дело сразу же вступало Министерство. Ожидать от него снисхождения не приходилось. После каждого отравления чиновники последовательно урезали квоты на цереброл.
Иногда Алексей Герасимов корил судьбу за невезение. Мозговая ли катастрофа в Гарварде, массовое поумнение в Намибии, кража лекарства в Индии, перепродажа его в Израиле, - все шло у Министерства в строку. Взгляды чиновников становились уже, выводы строже, а отношение к директору с каждым разом всё невыносимее. Герасимов задумывался о зависти, всюду находя ее признаки. Вверху сокращали выдачу цереброла с такой настойчивостью, как будто в глубине души расстраивались от мысли, будто кто-либо на свете может поумнеть.
Каждый раз, получая инструкции от Министерства, директор готовился к худшему. Но поздним августом 20.. года даже видавший виды ученый почувствовал себя скверно. В бумаге, взятой им из Министерства, значилось, что набор абитуриентов на учебу в Школе для дураков повысится. Однако других перемен не ожидалось. Количество препарата, выделяемого Школе, и, главное, число ее сотрудников решили оставить без изменений.
*
Первая мысль директора была о протесте. Нужно заставить уважать себя Министерство, иначе дела никогда не наладятся. В сердце директора будущее вселяло горечь. Стольких новых студентов придется пропустить через осциллографы, проверить на детекторе лжи и на эрудицию. Разместить в общежитиях, внести в базу. Развести по классам. Выслушать всё, что обычно несут дурни. И не получить за это никаких дополнительных денег? Просто взять поработать бесплатно? Увы, чиновники добивались именно этого. Директор заикнулся о жаловании, но оплачивать переработки наверху никто не хотел.
Голова у директора сразу же пошла кругом. Нужно было поставить в известность подчиненных. С новыми учащимися без новых стимулов явно не захотели бы работать младшие церебрологи. А сами студенты, не разобравшись, могли бы броситься старые на новых. Каждый из них и так норовил доказать свою глупость, чтобы выслужиться перед директором. Что же будет, если их станет больше? Ограниченная в деньгах Школа может не выдержать испытания на прочность. От стольких парней, запертых в одном месте, можно будет ожидать всего чего угодно.