- Я боюсь, что этот бокс окончится не в нашу пользу.
- Пусть только попробует ударить. Если размахнется, мы ответим ему вподдых.
В зал по одному заходили родственники Анны. Некоторые из них указывали на Герасимова пальцами и перешептывались. Встреча с противником действовала на них угнетающе: добродушие сразу пропадало с их лиц. А уж для Ольги они приберегли самую неприветливую гримасу, на какую были способны: щурились и начинали говорить на полтона тише. Под недружелюбными взглядами завуч высоко поднимала голову, подражая в этом своему начальнику. Но даже новичкам было заметно, что женщина просто не знает, как ей поступать дальше.
Овальный поприветствовал свидетелей, ради чего повернулся к Герасимову и Ольге спиной. Вблизи было заметно, что московский прокурор носил простые, купленные на Черкизовском рынке джинсы. Все знали, что именно в них он ездит по городу - на общественном транспорте. Прокурор показывал, что непритязателен в быту и борется с привилегиями. Герасимов в своем пиджаке сразу же почувствовал себя неловко.
Когда судья ударил колотушкой по столу, московский прокурор уже был во всеоружии: в руке держал листы с речью, а глазами косил в сторону зала, откуда ждал поддержки. Овального шумно приветствовали, зааплодировав раньше, чем он начал говорить. Ольге с трудом удавалось усидеть на месте, она постоянно порывалась вскочить. Герасимову приходилось разрываться между ней и прокурором. На всякий случай, чтобы приструнить подчиненную, директор дернул ее за рукав.
- Обвинение имеет право выступать первым, - шепнул он - Прошлый раз мы пробовали обратиться к судье вне очереди, и закончилось всё плачевно. Не повторяй прежних ошибок! Лучше всего будет начать эту встречу с Овальным с чистого листа.
Однако московский прокурор такого подарка делать не собирался: о последнем заседании он хорошо помнил. Начал Овальный с тех же упреков, какими уже не раз прижимал к стенке Школу для дураков .
- Я уже задавал Школе неудобные ей вопросы и, как все видели, ответов так и не добился. Сегодня мне не жаль повторить то же самое снова. Возможно, что результат будет лучше. Ведь к ответчикам присоединился тот, кто виновен больше прочих, - самый главный начальник дураков!
- Все его вопросы — это провокация, - убитым тоном произнесла Ольга. - Ни один из них никогда не касался сути дела. Это дилетантская попытка критиковать церебрологов за то, по каким принципам мы отбираем самых глупых. Учить ученых — разве это не смешно?!
Герасимов чуть заметно кивнул.
Московский прокурор замер, как статуя, а потом пошел в атаку, не обращая внимания ни на кого.
- У меня есть вопрос, не решив которого мы ни за что не сможем продвинуться дальше. Я думаю, мой интерес разделяет каждый из присутствующих. Дело в кадровой политике Школы. Почему цереброл назначают тем, кому он не нужен? В прошлый раз его дали охраннику: поумнев, такой мог сделаться только хуже. Его уголовные наклонности были очевидны. Прежде всего, он работал в ЧОП...
- Я протестую, - подняла руку Ольга, — вы оскорбляете сотрудников ЧОПов. Обвинитель разжигает ненависть к социальной группе людей по признаку их трудоустройства в охране... А ведь только профессиональная охрана своими силами защищает нас... от массовой безработицы в стране...
- Это слабый аргумент, - шепнул ей в ухо Герасимов. – публика согласится, скорее, с Овальным, чем с тобой.
В зале гудели. Прокурор отреагировал недоуменным пожатием плеч. Судья делать ему замечание не собирался. Пока зрители не замолкли, Овальный просто держал паузу, готовясь к следующему удару. В сторону церебрологов прокурор даже не поворачивал головы.
- Не будем спорить с фактами, они и так известны. Все в Школе знали, что Дмитрий К. - неотесанный детина. При себе он носил оружие, а значит, не делал тайны из своей тяги к насилию. Заподозрить неладное мог бы даже любитель. Скорее всего, парень нуждался в адреналине. Поэтому и записался в Школу, рассчитывая встретить там других кретинов. Но именно поэтому его и нужно было выбраковать сразу после поступления! Не каждый дурак имеет право получить лекарство, а только мирный. Критерии в этом вопросе очевидны. Люди, способные обходиться без насилия, не берут в руки пушки. Не бьют своих жен. Не служат в силовых структурах. Не дерутся. Не устраиваются в охрану. Но только такие, законопослушные и честные, имеют право на повышенный интеллект!
В зале зааплодировали. Волна одобрения поднялась прямо за спиной у Герасимова и тут же отозвалась сокрушительным рокотом в противоположной части зала. А потом наступил момент, когда рукоплескали почти все. Директор тревожно оборачивался туда-сюда, ёрзая на стуле. Концы с концами у него не сходились. Кто эти люди? Что они делали в зале? С Аннеой К. они не были знакомы. Тем не менее они выступили в ее поддержку. Лавина одобрения, накатывавшая со всех сторон, повергала директора в панику: заставляла думать, что он заранее проиграл.