Впрочем, кое-что давало надежду ученому защитить свою независимость. Распоряжение, отданное Стоуном, оказалось на диво неточным и потому открытым для препирательств. Представитель ЦРУ Говард Смит назывался в инструкциях «координатором проекта по производству цереброла», тогда как должность самого Тимонса звучала весомее: «директор по экономической, производственной и научной части департамента церебрологии Bioscience». Пи-эйч-ди был знаком с правовыми обычаями своей страны, так что заранее поинтересовался у Хомсона, не подписывало ли руководство других документов, - и получив отрицательный ответ, приготовился к бою. Бюрократическая логика была на его стороне. Создатель лекарства намеревался отстаивать свою делянку всерьез.
Направляясь на встречу со Смитом, Сэм распечатал две копии документа, на случай, если собеседник заведет речь об устных договоренностях, якобы перекрывавших письменные. Такого допускать не следовало, тем более, что ответный ход напрашивался сам собой. Заверенная у юристов бумага могла отбить у кого-угодно охоту спорить. Вооруженный документами Тимонс не собирался вести себя вызывающе. Достаточно было просто убедить непрошеного начальника не вмешиваться не в свои дела.
- Давайте разграничим сферы нашей деятельности, — предложил Тимонс, положив локти на стол. По другую сторону стола располагался Смит. Ученый пробовал надвигаться на него по-боевому. – На мой взгляд, наша ситуация предельно понятна. Есть вещи, в которых разбираюсь я, есть те, в которых сильны Вы. Со своей стороны я охотно это признаю. Например, я не вмешиваюсь в то, что касается безопасности. По этой причине не занимаюсь шпионажем. Не слежу за простыми пользователями и за своими соседями. Не работаю с террористами. Не роюсь в чужом белье. И даже не записываю то, что говорят мне другие люди, если они этого не хотят.
Но и Вы, со своей стороны, вряд ли в курсе последних достижений науки. Не разбираетесь в квантовой химии и молекулярной геометрии. Разделяете всеобщее невежество в субатомной физике. Не владеете основами генетического скана. А между тем без них любые эксперименты в области церебрологии –- немыслимы. Профанам, не получившим необходимых знаний, формулу лекарства объяснить невозможно.. А вы, простите за прямоту, не ученый. Не церебролог. Не человек умственного труда. Лишь по стечению обстоятельств Вы пристегнуты к проекту. Скорее всего, Вы сами осознаете, где проходит граница ваших возможностей, в чем Вы компетентны, а в чем нет.
Смит зевнул. Он глядел на головастого типа с таким выражением лица, как будто считал и его самого, и маячившие в его руках бумаги не более, чем недоразумением – вроде неудачно выбранной заставки на мониторе. Терпеть ее приходилось, и все равно каждый раз возникало желание щелкнуть пальцем. Время от времени полковник поднимал черные очки на лоб, но каждый раз снова спускал их на глаза, услышав очередной научный термин. Речи Тимонса Смита не интересовали. Тем не менее уходить из-за столика цру-шник не собирался.
- В каком-то смысле мы дополняем друг друга и можем быть взаимно полезны, - почувствовав напряжение, сделал вынужденную уступку Тимонс, - но только в том случае, если каждый сохранит свою автономию. Например, Вы знаете, что такое нейронная патология? Для церебрологии это ключевое явление, владение этим терминологическим аппаратом необходимо, чтобы вникнуть в суть дела…
Агент Смит пожал плечами.
- А нейронный пластырь? нейродермическая подушка?
- Меня не интересует терминология, — просто заметил безопасник, - единственное, что имеет значение, — это эксперименты над людьми. В этом деле Вы некомпетентны. Самую важную сторону нашей работы от имени ЦРУ буду курировать я.
- Именно о так называемых экспериментах над глупыми людьми я и собирался говорить, - нажал голосом Тимонс, дававший понять, что считает этот вопрос принципиальным,- Так называемых, потому что настоящие испытания над человечеством в секретных тюрьмах — меня не интересуют. По правде сказать, это действительно прерогатива вашего ведомства, и я не собираюсь вмешиваться в нее. Но речь в нашем случае пойдет совсем о другом: не о пытках, похищениях и убийствах, а об отборе людей для проведения совершенно безобидного эксперимента. Однако безобидный — еще не значит пустяковый, то есть доступный кому-угодно. Когда дело доходит до науки, всегда требуются особые знания. Только нейронная биология позволяет отделить людей, годных для тестирования цереброла, от тех, кому его пробовать не стоит. На самом простом уровне можно сказать, что таблетку должны получить только самые глупые люди. Умным же лучше держаться от нашего эксперимента в стороне.