Василий Михайлович поглядел на завуча с легким сочувствием, как на маленькую девочку. Одну из тех, что задают вопросы, на которые непросто ответить.
- Овальный обвиняет нас в коррупции, – упавшим голосом сказал Герасимов. Василию Михайловичу ничего не оставалось, как подтвердить это кивком.
*
Эпизод 3
В одном Герасимов мог быть уверен твердо: что бы ни происходило на суде, занятия в Школе должны продолжиться по расписанию. Овальный, каковы бы ни были его планы, повлиять на это не мог. К счастью, до поры до времени вмешиваться он и не собирался. Поэтому последовавшая неделя выдалась у церебрологов спокойной.
Впрочем, и тут дело не обошлось без неприятностей. Как сообщали из Министерства, лекции в Школе для дураков должны были проводиться по плану, притом ближайшую из них нужно было читать об устройстве мозга. Чиновники настаивали, что кандидатам на цереброл следовало объяснить, как работает орган, которым они рискуют. И хоть директор отпирался, что просвещение глупых людей не имело смысла, избежать принудительной работы не смог. В утешение Герасимов придумал способ, как провести занятие с пользой для дела.
Свою вторую лекцию директор отвел для того, чтобы познакомиться со студентами, о которых уже был наслышан. Некоторых из них он запомнил по сочинению и хотел установить контакт лично. Начать Герасимов рассчитывал с футболиста и модели, однако волей-неволей взгляд отвлекали и другие претенденты. Лица некоторых обещали так много, что директор не мог успокоиться, пока не выслушал каждого из новичков у доски.
Когда поток дураков иссяк, Герасимов заново убедился в сложности своей науки. Церебрология требовала серьезных затрат и могла истощить любого, кто занимался ей серьезно. Научные критерии в этой области знания были размытыми, а ставки, наоборот, высокими. Предположений о чьей-то глупости было навалом, но решиться и назначить цереброл что-то мешало. Директор откровенно пасовал перед мыслью, что действительно придется заставить кого-то, возможно, совершенно неготового для этой участи, в один ужасный день поумнеть.
Однако альтернативы разведке боем в мире церебрологии не находилось. Измерять глупость на глаз было трудно, сравнивать разных дураков между собой сложно, обосновывать, кто кого дурее долго. И глупо. Можно было, правда, взять, да и устроить диспут между ними. Законами это не запрещалось. Но на такое решение, сродни организации карнавала, даже опытный Герасимов отважиться не мог.
Обилие дураков само по себе Герасимова не смущало, даже если разные дурни попадались в учебных классах одновременно. В конце концов люди не были похожи друг на друга, в том числе и глупые. Классификацией недотеп в Министерстве занимались маститые ученые, добившиеся на этом поприще успехов. Их выводы говорили о чрезвычайном богатстве человеческого вида. Именно в сфере глупости diversity, любимое властями, проявляло себя отчетливее всего.
Следуя советам ученых, сотрудники Министерства отбирали учеников в Школу. Неразумных опрашивали по темам, сортировали по группам и на основании типов распределяли в разные заведения по квотам. В конце концов, всех отправляли в столицу. Герасимов принимал новоприсланных на вокзале и провожал к месту учебы. И каждый раз не мог скрыть своего удивления. Каким тупицам ему предстояло преподавать!
Сами поступившие, глядя на директора, тоже чувствовали себя неловко. В приемной Герасимова они мялись и тыкались, не зная, куда им податься. Тут были и молодые, и зрелые, и пожилые, и старые, и неопределенного возраста и гендера люди. Находились и те, кто по каким-то причинам скрывал свой возраст. Герасимов вычислял таких сразу и оставлял в их деле жирные пометки. Тех, кто «скромничал», занижая даты, директор относил к числу лучших претендентов на цереброл.
Из ведомостей Школы Герасимов узнал о поступлении в нее наркомана, полицейского, шофёра, программиста, фашиста, вишиста и профессора ВУЗа. Все они заслуживали особого внимания, но только не в ущерб тем, кто выглядел неброско. Несколько ничем не примечательных молодых людей ютились в углу и казались отпетыми тупицами. Среди них глупенький Арсений Михайлов выглядел невзрачно: не побывай Герасимов в его семье и не ознакомься с его делом лично, то и не посчитал бы, что это перспективный кандидат.
Начать опрос претендентов директор решил с профессора: это был особенно утомительный случай. Сотрудник ВУЗа оказался занудлив: часами мог жаловаться директору на собственную глупость. Ученого удручало то, что его интеллектуальные возможности шли на спад. Цереброл был нужен, чтобы повернуть течение времени вспять.