Воспоминания о следующем студенте оказывались даже неприятнее, чем все связанное с Борисовым вместе взятое. Отделаться от этого новичка было невозможно из-за твердой позиции Министерства. Герасимов в чем-то даже был с ним согласен. Вид разбитого параличом мальчика вселял в его сердце жалость. Немым укором – не говоря ни слова – парень пересекал коридоры Школы. И всюду, верная служанка и сиделка, за ним следовала его мать.
Юноша с перепуганным лицом, на котором дергались мускулы, был не в силах встать со своей коляски. Однако возможностей его матери вполне хватило, чтобы представить солидную заявку на поумнение. Конкуренции с инвалидом, заявившим о своих правах, не выдерживало большинство претендентов. И только Герасимова от мысли о его победе бросало в холод. Для Школы это было бы сродни катастрофе. Что станет с калекой, если он поумнеет, а рот его после долго молчания раскроется вновь, заранее не мог себе представить никто.
Всем церебрологам очень хотелось перевести паралитика в другую школу. Однако Министерство стремилось выполнить квоту по инвалидам, не давая директору такого шанса. К делу примешивались и личные чувства. Главного из церебрологов мучила совесть. Герасимов, сам себя стыдясь, отворачивался от парня, когда встречал его в коридорах, но все-таки не мог не протянуть ему руку. Мальчик невольно пользовался этой нерешительностью: время от времени поднимался на локтях и наивно заглядывал Герасимову в лицо.
В такие мгновения директор чувствовал себя совершенно разбитым. Доводы за и против сталкивались в его голове, как лед и пламень, однако долг всегда оказывался сильнее чувства. Поддаваться слабости значило предавать сами принципы церебрологии: по наитию выбирать самого нуждающегося, а не тупого. Да и в конце концов, у кого в этой холодной Вселенной имелось сострадание? У Овального оно отыскалось бы, например?
Сколько лет Герасимов ни занимался церебрологией, недоразвитые были его Ахиллесовой пятой. Разговорить их, чтобы они открыли свою душу, было практически невозможно. Многие из них и не говорили. Это лишало смысла большинство экспериментов. Как было понять, кем парни станут, когда поумнеют? Оставалось приглядываться к родственникам. Но это означало только приблизительный, ненадежный расчет.
Взвесив все за и против, инвалида директор не вызвал к доске, а лишь распорядился созвониться с его матерью, поручив это верному Василию Михайловичу. Щекотливый вопрос о готовности мальчика к церебролу оба специалиста решили отложить на потом.
Утром, поднимаясь на лекционную кафедру, Герасимов отвлекался, как мог, от мрачных мыслей. Впереди его ждало важное выступление: лекция, посвященная устройству человеческого мозга. Обсуждение этой темы требовало импровизации, тем более, что выполнять рекомендации Министерства директор не собирался. В глубине души он был уверен: объяснять что-либо дуракам не имело смысла.. Вместо того чтобы учить их, лучше было бы дать возможность полностью проявить себя.
Дождавшись, когда все студенты будут в сборе, Герасимов объявил им, что будет рассказывать о черепной коробке. Некоторые раскрыли тетради и приготовились записывать, что вызвало у директора невеселую усмешку. Про себя-то он надеялся, что писать им станет не о чем. Ну, разве что самые умные смогут что-либо выцепить из его речи, - и тогда станет ясно, что они не заслуживают цереброла.
Раскрыв свои записи, Герасимов принялся зачитывать из них отрывки в надежде смутить присутствовавших. Кое-что для этого было подготовлено им заранее. Директор обвел глазами аудиторию и как пономарь принялся бубнить то, что студенты с огромной вероятностью не могли понять.
- Мозг –- это биологический компьютер, созданный для хранения и обработки данных, перемещающихся в ходе этого процесса по нейронным сетям.
Учащиеся подняли головы на Герасимова, пытаясь ухватить услышанное. Некоторые, судя по выражению глаз, оставались оптимистами. Им казалось, что стоило приложить усилия, и внезапное непонимание исчезнет. Герасимов при мысли об этом стискивал зубы. Верный своей цели, он был готов на что-угодно, чтобы не оставить им ни шанса.
Микротрубки в нейронных сетях, о которых я говорил, воздействуют на хромосомы в делящихся клетках мозга, обеспечивая квантовое наполнение формирующихся церебральных сетей.