- Что такое глупые люди мне известно, - проворчал Смит, - с такими людьми я многократно сталкивался по службе. Да и Вы, думаю, тоже. А вот что такое ум?
Тимонс встал на дыбы.
- А может быть, Вы заблуждаетесь? И Ваша точка зрения — ни на чем не основана? Или с ними сталкивался только я? На свете столько же людей, сколько и представлений о глупости. Все считают идиотами друг друга. И множества значений, возникающие при этом, обычно не совпадают между собой.
Говард Смит не любил философствовать.
- Дурак человек или нет — это вопрос практики. Практика — критерий истины, а с дураками обычно все просто. Быть дураком никому не пожелаешь. Как правило, дураки едва сводят концы с концами, если их не поддерживает на плаву социальная система. У нас в США, слава Богу, коммунистов нет. Достаточно посмотреть на доходы, и легко можно обнаружить дураков.
- Гоген, Кафка, Достоевский, любой гений, поживший в бедности, поспорил бы с вами. Однако дело не только в этом. Есть вещи, которыми вы пренебрегаете: моральные и этические ограничения накладываются на эксперимент. Откровенно говоря, не всем требуется умнеть. Вообразите себе пятиклассника, переросшего свой класс. Человека, опередившего свое время. Как он будет жить в своем коллективе? Как неожиданно расстроится от поумнения весь его трогательный детский мир?
Смит снова опустил очки на лоб, но теперь демонстративно отвернулся от Тимонса, давая понять, что разочарован. Сотрудник спецслужбы сосредоточился на портфеле, откуда извлек футляр, напоминавший портсигар. По неожиданно серьезному виду, который напустил на себя Смит, становилось ясно, что готовилось нечто важное, и Тимонс, почувствовавший напряжение, замер. Обычно ловкому службисту пришлось довольно долго повозиться со своими вещами. Хотя у церебролога мелькнула мысль, что он просто пользовался этим случаем, чтобы поиграть на нервах, в глубине души Сэм Тимонс понимал, что заблуждался.
Вещица, которую извлек Смит, была проста в употреблении: раскрывалась сама собой от нажатия на скрытую от взглядов клавишу. Однако работник ЦРУ нашел ее не сразу или предпочел выдержать драматическую паузу, разбираясь в ее устройстве: только спустя несколько мгновений, из черной емкости резервуара на ресторанный столик стали сыпаться крохотные горошины синего цвета. Сэм Тимонс сразу опознал их, отшатнулся, опустил голову. Это было к месту: тщательно напускавшаяся им на себя самоуверенность полностью сошла на нет.
Безопасник же смаковал нокаут: не отпуская палец с кнопки футляра, как со спускового крючка, сыпал и сыпал горошины, которых оказалось так много, что они стали падать со стола. Зрелище это вывело Тимонса из оцепенения. Он согнулся, чтобы собрать крохотулины, которые были ему так дороги. На руках у ученого лежал цереброл.
- Вернемся к началу разговора? - предложил Смит. – Вы говорили, что за одну часть работы отвечаете вы, а за другую я. Это превосходная идея. И вы еще рассчитывали сами определить мою часть.
Тимонс побледнел от унижения.
- Вы нас ограбили, - только и произнес он, – Но просто так это с рук не сойдет. Вы должны понимать, что нарушили закон.
- Неверно, Тимонс, неверно! Все требования юристов были полностью соблюдены. Право владеть церебролом на законных основаниях нам предоставило руководство вашей компании. Правда, это был не Хомсон, и, думаю, он до сих пор не в курсе. Не подумайте, что я упиваюсь своим могуществом, но все возможности мне предоставил верховный босс Bioscience господин Стоун.
- Ублюдок, - прошипел ученый. - Просто чертов ублюдок Стоун. И уже неважно, пусть он уволит меня, когда вы ему это передадите, больше работать на него я не хочу.
Полковник позволил себе улыбку, поскольку происходившее его веселило. Доносить никому он ничего не собирался.
- Осторожнее вы так, все-таки вы имеете дело с ведомством, которое привыкло следить за своими соседями. Как Вы сами изволили справедливо заметить. Пусть даже мы и не записываем ваши разговоры прямо сейчас.
Тимонс опустил голову и пригляделся: синие, с основательным поперечным разрезом, горошины цереброла были изготовлены совсем недавно. Понять это помогало обоняние: таблетки не успели приобрести характерный запах. Однако новинкой для церебролога они ни в коем случае не были: напротив, три последних года не сходили у ученого с глаз. За это время для Тимонса работа над препаратом сделалась смыслом жизни. И вот контроль над ним был нежданно утрачен. Долгожданный клад оказывался в чужих, при этом грязных, руках.