Директор зыркал глазами, цепляясь за тех кто, продолжал записывать. Чересчур усердным и слишком сообразительным, ведшим конспекты, директор мысленно ставил минус. Привычка, выработавшаяся годами, заставляла все-таки объяснять их действия. Директор пришел к выводу, что студенты были чрезмерно послушные. Откуда-то они усвоили, что нужно было кивать и записывать - и выполняли то, что от них требовалось, как могли.
Внутренняя, или мягкая оболочка прилегает к мозгу, полностью повторяя его рельеф, и при этом заходя во все борозды. В ней присутствуют кровеносные сосуды и сосудистые сплетения, расположенные в желудочках. Именно они вырабатывают спинномозговую жидкость, которая циркулирует, защищая от механических воздействий и играет роль лимфы. Кроме того, сосудистые сплетения задерживают и нейтрализуют вредные вещества.
Герасимов выдохнул на последней фразе. Некоторые студенты вполне могли ухватиться за нее и ухватить общую канву, после чего все-таки начать записывать. Это было бы обидно. Задумка, пожалуй, пошла бы насмарку. Чтобы перебить этот эффект, Герасимов резко сменил тему. Речь теперь пошла о том, что ему и самому было плохо известно, а студентам-дуракам неоткуда было почерпнуть.
Именно формирующиеся нейронные цепочки, о которых шла речь, подвергаются стимуляции с помощью цереброла, однако возникающие в результате этого связи недолговечны. Принципиальную роль имеет уже достигнутое качество мозга.. У здоровых людей способность формировать сопряжения поддерживается в рабочем состоянии, но отстающие в развитии, постоянно нуждаются в стрессовой подкачке. Результатом нервического шока иногда становится усиление нейронной активности, длящееся краткое время и чреватое риском постепенно наступающих катастрофических последствий: включая сюда церебральную недостаточность, ведущую к дефолту мозга.
Последняя пара фраз смущала самого директора, потому что противоречила широко известным фактам. Герасимов выписал их из книги физика Гикинга, но обдумать толком не успел. Директор вполне допускал, что Гикинг ошибся или выразился неточно, что время от времени случалось даже с таким авторитетом, как он. Могло ли выйти так, что цереброл стимулировал мозг слабоумных людей лишь кратковременно? И позитивный вклад цереброла с течением времени испарялся? Это ставило само существование церебрологии под сомнение. Директору откровенно не понравилось то, что он только что произнес.
Герасимов отогнал не вовремя подоспевшую мысль и попытался сосредоточиться на том, что ему было важно: реакции студентов. Именно ради них он и тратил время. И как начинало казаться, не без пользы. В зале делалось неспокойно.
Хотя директор и смотрел за студентами вполглаза, но сразу было ясно, что профессор и программист слушали лекцию очень внимательно и вели себя, с точки зрения церебрологии, дерзко. Сотрудник ВУЗа явно не стеснялся того, что понимал большую часть услышанного и громко выражал свое мнение. Вникая в слова о дефолте мозга и церебральной недостаточности, ученый то вздрагивал, то морщился, то начинал шептать что-то, как будто спорить – не то с собой, не то с лектором, не то с самим Гикингом. Саркастически можно было предположить, что ученый порывался принять участие в споре, бросив перчатку научному авторитету. Такому человеку совершенно точно не было места в мире дураков.
Программист соображал похуже ученого, но и он улавливал достаточно, чтобы сформировать свое мнение. Время от времени наклонялся к профессору, чтобы сообщить ему что-то на ухо. Между обоими интеллектуалами вскоре воцарилось взаимопонимание. Особенно раздражала директора следующая картина: профессор и программист, наперешептывавшись вдоволь, начинали над чем-то заливисто смеяться.
Зато на футболисте, недавно разочаровавшем директора, взгляд отдыхал. Спортсмен с чистой совестью чесал ногу, поднимая голову на директора только изредка и по стечению обстоятельств - вовсе не тогда, когда Герасимов пробовал на слушателях что-нибудь заковыристое. Церебрологу искреннее равнодушие нравилось: мысленно он поставил футболисту плюсик. Но стоило директору обрадоваться успеху, как фаворит поймал взгляд преподавателя, и повел себя, как все: встрепенулся, раскрыл тетрадку и начал быстро-быстро записывать в нее. Модель по правую руку от него последовала его примеру. Пусть ничего из услышанного она не понимала, но делала то, что от нее требовалось, - притворялась, что тщательно следит за мыслью церебролога, - хорошо.