- Ты хочешь от дурней слишком многого. Сейчас им нужно время. Подожди, они еще себя покажут: переварят услышанное и, возможно, опохмелятся. И к вечеру с удовольствием будут повторять всю твою белиберду.
- Если только посчитают, что им это выгодно, - мрачно заметил Герасимов. – Может, им придет в голову извращенная логика – подделываться по требования церебрологов. Я бы ничего не исключал от этих расчетливых людей.
- Подхалимы, - безо всякого удовольствия признала Ольга.
- Тем, кто умеет притворяться, давать цереброл нечего, — с жаром принялся доказывать Герасимов, - от таких назначений проку не будет. С нашей легкой руки поумнеет какой-нибудь проходимец. Как бы у него ни пошло дальше, на нас заведут уголовное дело. Сейчас, когда нас преследует Овальный, рисковать мы не имеем права. На следующий сеанс цереброла нужны только настоящие, законченные остолопы. Подлинные стоеросовые кретины. Только где в мире пуганых идиотов таких найти?
Но на счастье церебрологов, нужный дурень отыскался, хоть уже позже, вечером, когда Ольга и Герасимов, оставшись вдвоем, просматривали запись лекции, сделанную на камеру. Та была установлена тайком на полу аудитории с хитрой целью снимать учащихся с необычного ракурса. Дураки о наблюдении и не догадывались: как и всем недалеким людям, им не приходило в голову, что кто-либо когда-либо может за ними следить.
Директор и завуч использовали эффект неожиданности на все сто. Сведения, полученные благодаря слежке, сразу шли в дело. Из записей следовало, что студенты вели себя не глупо: одни тайком хихикали, слушая Герасимова, а другие всячески демонстрировали свое усердие: писали, почти совсем не отрываясь от тетрадей. Претенденты продолжали водить ручками по бумаге, даже когда директор брал паузу – некоторые не знали, как реагировать на затяжки. На всякий случай они изводили страницы рисунками и карикатурами, но не отрывали от тетрадей глаз.
- Глупые, - не оставляла надежды Ольга.
- Притворяются, - утверждал Герасимов.
- Но нет, посмотри на эту курицу. У нее мозг как у цыпленка. Судя по ее почерку, она писать не умеет. И ты обвиняешь ее в притворстве? А та? Гляди-гляди, что она делает. Вот-вот свалится и заснет…
Вскоре действительно нашлась студентка, полностью завладевшая вниманием директора.
Это была женщина лет сорока, уже в самом начале лекции протяжно зевавшая. До второй части выступления она не дотерпела: на словах о микротрубочках в нейронах опустила голову на чье-то плечо и погрузилась в сон. Ее грубо отдернули, но это не помогло. Претендентка отвернулась, оперлась о стенку и, предварительно убедившись, что ничто ее не побеспокоит, задремала.
Перемены между частями она не заметила и продолжила кемарить, даже когда Герасимов выбежал из зала. Когда же он возвратился, шансов обратить на себя ее внимание у него уже не было. Женщина по каким-то причинам свалилась на пол.
Это поразило Герасимова и Ольгу больше всего. В какой момент студентка потеряла равновесие, они не отследили, но не оставалось сомнений, что это произошло бесшумно. Лектор и ученики были заняты своими делами и не обратили внимания, как женщина, которая ни с кем не зналась, куда-то пропала с горизонта: голова ее, чуть-чуть возвышавшаяся над столом, исчезла, а сама претендентка ничтоже сумняшеся растянулась на полу.
Кем была эта кандидатка, удалось установить довольно скоро, хотя ни директору, ни завучу ее имя ничего не говорило. Гюльнара Бибиджанова, родившаяся в Туркменистане, поступила в Школу недавно и не свела знакомства даже с Василием Михайловичем, отвечавшим за регистрацию студентов. Анкета, представленная ей, была краткой, честной и глупой. Женщина правдиво указала, что московской регистрации у нее не было.
Герасимова новость о соне привела в восторг, как будто он уже давно ждал чего-то подобного. Директор отыскал ее личное дело и ознакомился с сочинением, которое нашел кратким, прекрасным и нелепым. Директора поразило то, что женщина с самого начала не поставила никого о себе в известность. Ни на что не претендуя, она приходила на занятия, но не поднимала руку, не замечала лектора, а под конец просто заснула среди всех.
- Вот искренний и простой человек, прибывший к нам из глубинки! Чуждый влияния цивилизации, бескорыстный, и не желающий для себя никаких благ. С точки зрения церебрологии, это такая простота, которая переходит в глупость! Я бы отметил еще незамутненность. В сравнение с этим не идут ни футболист, ни модель, ни Борисов, хотя за вторую половину я его хвалю. Изо всех присутствовавших в зале ей одной действительно было на нас наплевать!