Прошло пару дней, Пашка так и не нашелся. Я сильно переживал, пытался узнавать новости, но его родители наотрез отказывались со мной общаться, а отец Пашки вообще во всем обвинил меня. После этих слов, я вообще перестал находить себе место. Девочку Олю я тоже не мог найти, складывалось впечатление, что наш микрорайон вымирал, людей на улице становилось все меньше. Однажды мать мне сказала:
- Отчим не вернулся из сада.
- Как не вернулся?
Мать безутешно плакала, говорила, что-то о предчувствии, предполагала, что с ним что-то случилось. У меня были такие же мрачные мысли, но озвучивать их вслух, я не хотел, чтоб не расстраивать мать.
В сад пришлось идти самому. Я оделся в еще более невзрачную одежду, чем носил в повседневной жизни. Спустил велосипед со второго этажа, накинул большую сумку через плечо и потихоньку поехал. Я не стал дожидаться ночи, только стемнело, и я сразу отправился. Проезжая по пустынным, вечерним улицам, я заметил, что во многих окнах не горит свет. А когда оказался на той лесной дороге, что вела в сад, встретил много людей. Почти никто со мной не разговаривал, не отвечал на приветствие. Никто не спрашивал, куда я еду и зачем. Здесь был весь микрорайон. Учитель по математике, пожилой человек, который во время занятий был просто сущим дьяволом, сейчас казался растерянным. Он рассказал мне о том, что не может найти свою дочь, Таню. Она пропала, и кто-то ему подсказал, что ее видели там, в саду. Нам было по пути с учителем, я слез с велосипеда, мы, поравнявшись, продолжили разговор.
- Ваша Таня учится в параллельном классе, в нашей школе?
Математик немного воспарял духом:
- Ты что-то знаешь о ней?
- Нет. - Я немного стыдливо признался - Я ничего о ней не знаю.
Математик сказал:
- Много людей ищут пропавших близких в этих лесах. Никто ничего не понимает, люди элементарно перестали разговаривать. Я мало, кого встречал помимо тебя, с кем можно обсудить сложившуюся ситуацию. Вот посмотри. - Впереди нас шел полноватый, просто одетый мужик, учитель его окликнул: - Саша, подожди, Саша!
Но тот даже не обернулся, казалось, полноватый на что-то обиделся или совсем ничего не слышит, но в силу разворачивающихся событий, становилось понятно, этот Саша намеренно не хочет оборачиваться, откликаться, идти на контакт.
- Выходит, что-то случилось вопиющее, из ряда вон выходящее. - Сказал я с испугом.
- Да, парень, нас постигла беда, что дальше будет, я не знаю.
После этих слов, учитель замолчал и как я его не пытался разговорить, он не издал ни звука, не вел он бровью даже когда я заводил разговор о его дочери. Получалось, что человек, который только что сетовал на то, что с ним никто не разговаривает, сам больше не хотел поддерживать со мной беседу. Когда до намеченной цели оставалось метров двести, я решил преодолеть последний отрезок пути на колесах. Остановившись, я заметил Кондрата, того деда, что укоризненно поглядывал на меня. А сейчас он как помешанный бегал вдоль сада и, казалось, что он боится в него войти, он бормотал:
- Не ешьте сливы, не ешьте сливы! Я же говорил, нельзя их есть!
В самом саду передо мной предстала жуткая, пробирающая до мурашек картина, весь он был ободран, плодов на деревьях уже не было, повсеместно на траве валялись сломанные ветки, даже листья, и тех было мало. А самым странным было то, что сад кишел людьми, все они безучастно ходили взад-вперед, кто-то что-то бормотал, кто-то беззвучно смеялся, рассевшись на земле. Вспаханная земля, полосы между рядами деревьев, была уже полностью утоптана до твердости тропинок. Математика я больше не видел. Зато нашелся отчим, я даже не знал, как сильно я к нему был привязан. Я разбежался и обнял его, но в ответ я не получил никакой реакции, ни капелюшки эмоции, только высокомерный, туманный взгляд меня мазанул и все. Больше ничего. А когда Сергей, будто не по своей воле засмеялся, сомнений не осталось - все эти люди и отчим, в том числе, зомбированные. Воля в них отсутствовала. Их притянуло сюда магнитом. Пройдя мимо одурманенных людей, я замечал, что в ком-то еще оставались следы сознания, кто-то кричал - Я водитель! Я водитель! Но в других совсем отсутствовал здравый смысл. Один парень бился головой о ствол дерева, какая-то женщина что-то тихо пела. Охранник, тот, что совсем недавно не пускал меня сюда, расхаживал среди этой толпы с озадаченным лицом, словно пытался пересчитать присутствующих, но мне он был неприятен, я не стал на него смотреть. Мысли мои становились все легче и легче, все меньше мне хотелось думать о чем то. Неожиданно какая-то женщина меня напугала, она крикнула: - Женя, Женя! Видимо, в ней проблеснул разум, вспыхнул ненадолго и погас, как потухшая спичка. Пес охранника рычал на меня, он уже был без поводка, скалил клыки. Но мне было уже все равно. Вдруг, мне стало понятно - да, здесь все кого-то ищут и тот, кто приходит в поисках кого-то, сам пропадает, а за ним приходит еще кто-то и тоже пропадает. И ведь я тоже сюда пришел в поисках отчима, собаки, друга и, наверное, я тоже пропал, а за мной придет моя мама, а потом, когда она здесь потеряется, и ее кто-нибудь будет искать. Когда мое детское сознание уже совсем растворилось, красноглазый пес перестал обращать на меня внимание, перестал рычать и спокойно улегся. Потом я все-таки нашел своего щенка, я не знаю, через какой отрезок времени это произошло, меня совершено это уже не волновало. Полкан был, как плюшевая игрушка, ни жив, ни мертв. Отпустив собаку, я, словно без ног, медленно поплыл на опушку к этим странным оврагам и, не смотря на то, что я не мог сконцентрироваться, стало понятно, что иссекающий землю архипелаг оврагов, оказывается, имеет округлую форму. Все овраги расположены симметрично, и интервалы между ними одинаковые, и размеры у них схожие. Эта мысль расплывалась, и я кое-как на ней сфокусировался. Внезапно стало светло, как днем, появились окна. Что-то очень большое снижалось с неба, с пятью большими квадратными трамвайными окнами, но потом постепенно загорелось еще множество окон и стало понятно, что этот летающий аппарат огромного размера и, безусловно, внеземной, имеющий куполообразную форму. Окон было около ста. Гигантское нечто медленно садилось, перед посадкой, в нижней его части, выдвинулись ножки. Люди потихоньку стали выходить из сливового сада и безмолвно стали наблюдать за тем, как на нашу планету прилетел огромный, межпланетный трамвай. Его ножки аккуратно вошли в полость оврагов, и корабль сел, как влитой. Когда в фюзеляже разверзлись широкие врата, из которых ударил яркий свет, я, ничему не удивляясь, как покорный дурак, встал в уже сформировавшийся поток. Люди брели вовнутрь корабля. Ничто меня не волновало в тот момент, но я все-таки вспомнил про маму. Где мама? Я без нее не полечу. Мое сознание на время всколыхнулось, и совершено случайно, я сумел разглядеть Олю. Она стояла чуть в отдалении и наблюдала за потоком. Я крикнул: - Оля! Оля! Зачем ты сказала, что видела Пашку днем, ты мне сказала неправду?