- Что ты на меня так смотришь? Опять я у тебя виноват в чем-то?
Но тот смолчал, стал посматривать на меня как-то украдкой. Наверное, думал, что я не замечаю. Когда пришли домой, мать устроила Сергею скандал, а отчим не отвечал ей, не ругался, он просто смотрел и улыбался. От этого мне становилось не по себе. Что-то стало не так в доме, пропала некая царившая в нем атмосфера, стало по-другому пахнуть что ли.
Скандалы между родителями участились, при этом хоть отчим и был зачинщиком семейных дрязг, в самих скандалах он занимал странную позицию. Манера поведения его заключалась в том, что он улыбался, когда мама на него повышала голос. Мать была женщиной крикливой, я уже обмолвился об этом, она и так, когда ничего особенного не происходило, любила покричать петухом, ну а если ее подзадоривать, то тогда ее было не остановить. Домашний тиран просыпался в ней полностью, и всем становилось плохо. Из-за этого я старался реже бывать дома, невыносимая обстановка меня угнетала. Мечта моя о черной, обтекаемой приставке, отдалялась от меня, не знаю, почему-то казалось так. Ко всему прочему, отчим перестал меня брать с собой в сад, на воровской промысел. Без объяснения причин. При этом приносил мало, и сама слива была недоспелая и червивая. Зато на рынок, продавать сливу, я стал ходить один, отчим так решил. С меня пала часть нагрузки, я легко отделался от ночных походов. Но, поскольку почти вся слива, которую приносил отчим, была негодная, ее у меня никто не брал.
Однажды я принес домой щенка. Он был хорошенький, я нашел его на рынке, дворовой породы, совсем еще маленькое существо. Мать была недовольна, я был не удивлен, она всегда была такая. Увидеть ее довольной это было настоящим чудом. Но я решил это исправить, я высунул из кармана выручку за проданные сливы и каменное лицо матери наконец-то засияло.
- Ну что, мам, я оставлю? - Спросил я.
- Ладно, оставь. - Смилостивилась она и погладила меня по голове. Все-таки мама меня любила, а я любил ее. И хмурость повседневной жизни, наверное, была от бедного, несчастливого существования. В каждом из нас, наверное, рос красный, майский тюльпан, и проблемы, которые нас окружали, заставляли скрывать этот тюльпан, чтоб его не раздавила чья-нибудь ненависть, грубость и равнодушие.
Щенок был прелестным. Раньше у меня не было собак, но я всегда хотел питомца. Кошка в доме была, да не одна, а целых две, но это все равно не то. Все знают, что собака это верный друг. Я назвал щенка Полканом. Конечно, на такую кличку он не тянул, ему скорее пошло бы Шарик или Бобик, или, может, что-нибудь более модное. Но я твердо решил - будет зваться моя собачка Полканом. Отчиму щенок сразу не понравился. Даже мать встала на мою сторону.
- Да что ты, в самом деле! - Сказала она ему - Словно белены объелся. И по ночам ты дома перестал ночевать.
- О-о-о… - Подумал я в тот момент - Разговор неожиданно повернулся с щенка на какие-то взрослые темы.
Я стыдливо посчитал, что это не моего ума дело. Так сказать, не для моих ушей, и, взяв самодельный поводок, надев его на Полкашку, направился к своему школьному дружку Пашке, с которым мы были не разлей вода. Гуляли мы в тот день долго. Пока не наткнулись на странную девочку. Она сидела на лавочке, в пустом дворе, лицо ее было темное, словно она не умывалась. Она просто сидела и пускала слюни, те пузырились и капали ей на юбку. На вид девчонке было, как и нам, лет двенадцать, может меньше.
- Что с тобой? – Спросил я.
Честно признаться, мне не очень была по душе ее компания, мне показалось, что она больна, но все-таки мы решили не быть равнодушными. Девчонку мы знали плохо, она жила в соседнем дворе. Мы с Пашей были в растерянности - как ей помочь?
- Надо позвать на помощь взрослых.
Но, как только Пашка это предложил, девочка завалилась на землю и начала сильно дергаться, корчиться, бить руками и ногами, поднимая пыль в воздух. Что это может быть? На шум сбежались соседи. Кто-то крикнул: - Что вы стоите? Вызывайте скорую!
Кто-то побежал к себе домой, наверное, звонить, сотовых телефонов тогда не существовало. А я подумал, что это, наверное, эпилепсия.
Когда приехала карета скорой помощи, девочка громко кричала грубым мужским голосом, что-то бессвязное, неприятное. Кажется, она что-то хотела сказать, но ей будто что-то мешало. Пашка был сам не свой, он смотрел на меня и намеревался со мной поделиться неприятным и жуткими впечатлениями.