В сторонке лежали мы — пятеро пилотов звена-эскадрильи тактических истребителей проекта "Кентавр" корабля-базы "Bon Gam Gas", легко идентифицируемые по аналогично изуродованным головам. Впрочем, от «тихоходок» нас вдобавок отличали вживлённые в позвонки магнитные присоски, этакие чёрные чешуйки, торчащие рядком вдоль всей спины и обеспечивающие надёжную фиксацию позвоночника в ложементе при сверхманёвренном бое.
Я повёл плечами, ощущая себя этаким динозавром с эволюционными рудиментами разработки полувековой давности. Но придумать что-либо более продвинутое человечество пока не смогло - безинерционные установки до сих пор присутствовали только в головах редких писателей да, наверное, некоторых продвинутых учёных. Так что, надёжной защитой от огромных перегрузок оставались только полётный костюм, саркофаг-гидрованна переменного давления и индивидуальная фиксация позвонков магнитами в ложементе. Всё это позволяло в целости сохранять межпозвоночные диски и избегать отслаивания мышц с костей при адских перегрузках. Армирование углеволокном внутренних органов и мышечного корсета обеспечивало приемлемое функционирование организма при обжатии тела до твёрдости камня во время резкого маневрирования.
Оптоволоконный шлейф, соединявший, подобно материнской пуповине, мозг человека с центральным процессором корабля, позволял, не шевеля ни единой мышцей, управлять высокотехнологичной машиной. Все эти примочки на теле и внутри требовались только пилотам истребителей проекта "Кентавр", прочая братия военных тихоходов довольствовалась только розеткой в "тыкве" — головой, эти куцые вместилища знаний о настоящем полёте, язык "кентавра" не поворачивался назвать. А все "гражданские" давно лишились и её — беспроводная сеть, мать её.
— Что парни, наконец-то отдохнём от своих "девчонок"! — Казан как всегда выступил в привычном репертуаре.
Я заметил, как по лицам остальных пробежала лёгкая тень. Из нашей пятёрки только у него складывались весьма непростые отношения с интеллектом корабля. Что-то не заладилось с Марфой изначала. А постоянные его проезды по этому поводу вызывали только глухое недовольство парней, не желавших выносить столь интимную вещь на общее обсуждение. Казан, после потери своего родного истребителя, превратился в абсолютно никчёмного пилота, и всё из-за постоянных тёрок с бортовым интеллектом новой машины. Теперь "Казанова" — его полный позывной — наш давний товарищ ещё с училища в бою постоянно прикрывался всей четверкой. И командование пока ждало, когда же он, наконец, подружится с ИИ-шкой и станет полноценным бойцом, но, наверное, напрасно.
— Как думаете, — вступил я в разговор, — беспроводная связь надёжна?
Общая тревога нет-нет да проскальзывала между. Замена привычных шлейфов на беспроводную связь, как давно было принято в торговом космофлоте, с приближением часа "икс" волновала всех всё сильнее. И я переживал за полноту взаимодействия со своей Дульси. Если сейчас в полёте мы становились практически единым организмом, сливаясь в этакий сверхразум, что позволяло быть на порядок выше обычного пилота-истребителя, то что будет если такая связь не возникнет? Любые шероховатости при объединении вполне могли превратить каждого из четвёрки в некое подобие Казана — хорошего пилота, но с весьма ограниченными сверхспособностями. И не хотелось бы получить взамен нежной Дульси перерождённую Мегеру, наподобие Марфы, как её живо описывал Казан.
Я перевернулся на живот, подставляя под искусственное солнце бледную спину. Отдых, это, конечно, хорошо, но как всегда после возвращения на базу из длительного похода всё портила тоска по контакту с Дульси.