— Да.
— Тогда… Выходит, в тот день…
— Да.
— А Харрингтон…
— Просто подозревающий всех и вся выскочка. Видящий то, чего нет. Ищущий нестандартные ответы, будто играет в книжного сыщика. И, как следствие, возомнивший себя выше и умнее остальных. И пусть иногда даже такая сказочная подозрительность может принести свои плоды и граничить с реальностью, она всё равно остаётся не более чем «сказочной подозрительностью». А редкие совпадения с реальностью — не более чем исключение из правил. Частные случаи даже среди частных случаев. И, увы, он не Шерлоком Холмсом, чтобы сюжет подстилался под него.
— Вот как… Смотрю… он тебя задел… Тогда… что на счёт тебя? Ты как раз тот, под кого он должен подстилаться?
— Я? Разве я похож на волшебника, под которого что-то должно подстилаться? Нет, — я немного нагнулся, продолжая смотреть на Юрия Ежи, — нет и ещё раз нет. Я и сам в состоянии подстелить под себя всё, что нужно: сделать так, как будет угодно мне. Не спорю, бывают шероховатости, а иной раз и огромные выступы — полное несовпадение желанного с действительным, но… — я пожал плечами, — …идеала не существует в принципе. Да и существуй, было бы не так интересно, разве нет? Как минимум, в противном случае мы бы с вами сейчас, скорее всего, не разговаривали, либо разговаривали, но при других обстоятельствах.
— Спорить не буду… — вздохнул Юрий Ежи и замолчал.
Он больше не смотрел ни на меня, ни в стороны: его взгляд уткнулся в землю, будто пыль и грязь выписывали текст какой-то интересной истории, и в данном случае этот текст — история всей его жизни. Жизни, которая была далеко не самой длинной, но и не самой короткой как минимум Лилит Бортэ в этом «испытании» проиграла ему всухую.
— Что дальше? — спросил Юрий Ежи, вернув взгляд.
— Что дальше? Как часто в последнее время я слышу этот вопрос. И правда, что же дальше? Занятный вопрос. Я мёртв, вы — тоже, но, увы, — я снова пожал плечами, — есть ещё и реальный сценарий этой истории, а вот в нём, — я подпёр голову локтём, продолжая безучастно смотреть на Юрия Ежи, — а вот в нём — мёртвым будет только один из нас, вот и всё.
— Вот как… И это… точно не ты, верно?
— Невероятно, как проницательно — как вы догадались? Можете не отвечать. В любом случае вы в любой момент можете «не согласиться», «поднять бунт» и «избавиться от меня прямо здесь и сейчас». И тогда тем «мёртвым» буду не «точно не ты», то есть я, а «точно не вы», то есть вы, — вот и всё. Всё до безобразия просто.
— Просто?.. Просто? Просто?! Директору ты то же самое говорил?
— Что я ему говорил, а что нет — не имеет никакого значения. Абсолютно. Так что?
Юрий Ежи поник ещё сильнее:
— Что ты хочешь услышать на это «что»? Буду ли я — старый неповоротливый буйвол, над которым, в прямом смысле этого слова, нависла стая гиен, — сопротивляться?..
— Никакой стаи нет.
— …Буду ли я испытывать себя на прочность и «бунтовать»?..
— Вы ещё вполне крепкий, пусть и старый.
— …Буду ли я… нет… смогу ли я избавиться от тебя прямо здесь и сейчас?..
— Почему бы и нет?
— Ответ, на любой из этих вопросов — нет! У меня нет никакого желания этого делать.
— Так не интересно.
— Сочувствую…
— Получается, вы хотите, чтобы я лишил жизни слабого, дряхлого и развалившего на земле старика, как какой-нибудь негодяй?
— Негодяй?.. Сейчас, когда я самую малость прозрел, то могу с уверенностью сказать, что «негодяй» — слишком мягко сказано.
— Ой не могу, — я еле сдержал смех. — Вы уверены, что не заканчивали цирковое? Просто теперь, зная какой вы шут, я не вижу ничего плохого в том, чтобы избавить мир от такого клоуна как вы. Не хотите «сопротивляться» — не сопротивляетесь, не хотите «защищаться» — не защищайтесь, раз вас всё устраивает, тогда всё куда проще. Проща…
— Стой, стой… Секунду!
Я бросил недовольный взгляд на Юрия Ежи.
— Что ещё?
— Это правда, я… я не собираюсь сопротивляться! Тем более я не собираюсь поступать глупо и делать опрометчивые решения. Я старый, но не больной, и тем более не маразматик. Я преданный, но не фанатичный, и умирать от истощения, как оставшаяся без хозяина псина, не собираюсь. Да, я старый. Да, я никому не нужный, но… но умирать… Я не хочу умирать. Умирать за кого-то — в этом, может, ещё есть смысл, но умирать, когда даже не за кого… Нет! В этом нет никакого смысла. Поэтому я… Я не собираюсь умирать.
Всю тираду я слушал с закрытыми глазами, и если бы знал, что нужно закрыть уши, закупорил бы и их. Выслушав Юрия Ежи, я ответил, причём ответил очень искренне, так искренне, как никогда ещё не отвечал: