— Не вижу никакой связи… Может, всё-таки включить? Тогда твои слова станут более убедительными.
— Нет.
— Тогда могу напеть? Мне не трудно: туду-тудуду-тудудуду-тудуду-ду-ду… Точно не нужно?
— Нет.
— Я так могу минуты две, уверен?
Адам закатил глаза и проигнорировал моё доброе намерение:
— А ещё, — продолжил он, — во время нашего общения в академии магии — прекрасного общения, пусть и недолгого, — я многое пропустил мимо глаз, сожалею, но сейчас, оглядываясь назад, я переосмыслил многие моменты! А сегодняшний день… Сегодняшний день поставил все точки над «i»! И упускать свой шанс я не собираюсь!
— Ты о том, — я посмотрел на принесённую им «какую-то непонятную стряпню», — что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?
— Я о другом, — и хватит уже говорить о своих неудовлетворённых желаниях вслух! — так вот, я о том, что после всего устроенного тобой, первым человеком, к которому ты пришёл, оказался я! Конечно, всё можно списать на обычное «обучение», но так ли это?! Хотя… Зачем я вообще объясняю очевидные вещи? Ты ведь и сам всё понимаешь!
— Знаешь, Адам, — я поднял голову и вернул нормальное положение, — это настолько гениальное умозаключение, что мне трудно решить: надумал ты его себе, или так и есть на самом деле, а может, — я посмотрел на свою руку, — я всё же немного перестарался…
Глава 222. «М»
— Думай, что хочешь! — сказал Адам. — Пусть ты и нехороший человек, а рука твоя — та ещё тварь~ но чего-чего, а с головой проблем у меня точно нет. Может, во мне и «ковырялись» когда-то, но проблем с головой нет! Может, и пинали нехорошие люди (ты!), но проблем, изволь, — нет! А вообще, ты просто боишься признать правду, и, как следствие, мою правоту, разве нет?
— Как скажешь. Желания спорить у меня нет.
— Вот и хорошо! — Адам «победоносно» кивнул.
— Да и, — «неожиданно» я переключился на лёгкую враждебность, — зачем разрушать твои влажные фантазии?
— У меня нет влажных фантазий!
— Чем больше ты уверен в своей правоте и, как следствие, чем больше твоя симпатия ко мне, тем только лучше, разве нет? — мои тон и выражение к этому моменту сильно изменились. — Хоть в огонь, хоть в воду, хоть в медные трубы. Куда бы я тебя не послал, что бы ни сказал сделать и где бы ни указал твоё место, — ты всё это послушно исполнишь. И чем «теснее» будут наши отношения, точнее, вера в эти отношения, тем и сам ты будешь более исполнительным. Всё это начнёт приносить тебе радость: желание угодить; желание быть полезным; желание чувствовать свою значимость… И вот, не успеем мы с тобой оглянуться, как пройдёт немного времени и твоё стремление угодить мне станет смыслом всей жизни. Если, конечно, уже им не настало. Так что, да, ты прав, я просто боялся… Боялся признать твою правоту. Боялся слишком рано выдать свои истинные намерения. Но… Ты оказался слишком наивным, слишком послушным… Я завысил планку, думая, что всё будет куда сложнее, однако завышать её было незачем.
— Думаю… — начал Адам, оставаясь, казалось, таким же как и прежде, однако скрыть слабые перемены, вызванные моими словами, не смог, как ни старался. — Думаю, ты специально преувеличиваешь. Я уже приводил пример со старушкой Хез… А ещё знаю (…и осознаю!) достаточно, чтобы иметь хорошее представление как о тебе, так и обо всё остальном, и… В свои доводах я не сомневаюсь!
— Знаешь? — потешно переспросил я. — Осознаёшь? Не сомневаешься? А что если…
— Нет.
— …это всего лишь желанная иллюзия?
— Не иллюзия.
— Что если это самообман?
— Не самообман.
— Например, даже сейчас ты отрицаешь очевидное…
— Не очевидное!
— …а это уже первый признак самообмана. А твоя бездумная уверенность…
— Это не бездумная уверенность!
— …в собственных желаниях — второй признак. И, наконец-то, вера в лживые отношения…
— Наши отношения не лживые! — Адам чуть ли не подорвался с места.
— …это третий признак самообмана, — продолжил я, игнорируя его чувства. — И ты ещё говоришь «знаю», «осознаю», «не сомневаюсь»?
— Да! Знаю! Осознаю! Не сомневаюсь!
— Смешно.
— Хватит делать тщетные попытки посеять обманчивые сомнения! Хватит!
— Я не пытаюсь.
— Пытаешься! Будь сказанное тобой правдой, ты бы сейчас этого не говорил! Ты делаешь это намеренно!
— Не говорил бы? А что если…
— Хватит «а-что-если-кать»!
— …в этом и есть вся суть? Прямо озвучить свои истинные мотивы? Специально! Чтобы вызвать обратный эффект: заставить тебя считать мои истинные мотивы заведомо обманчивыми. Заставить тебя воспринимать их как какую-то глупую шутку. И всё ради одной цели: не дать тебе прийти к ним самому, особенно тогда… — я сделал паузу, — когда пришло бы время это сделать. Ведь… — я оскалился. — Было бы очень неудобно, стань эта «правда» откровением для тебя, ещё и в самый неподходящий момент, а так… — мой оскал трансформировался в не менее приятную улыбку. — Не думал о таком? Или, вот ещё, — продолжил я, — делая вид (как ты сказал), что я пытаюсь посеять в тебе обманчивые сомнения, я как раз наоборот — хочу заранее их задушить. Действую на опережение, так сказать. Ты ведь знаешь какой я человек, значит должен знать — именно таким я и промышляю — обманываю маленьких доверчивых глупцов вроде тебя. Ты правда всё ещё думаешь, что наши «отношения», которые ты себе выдумал, особенные? — я замолчал, желая услышать ответ на свои слова, но, поставленные под таким углом, они волей-неволей заставили мальчика заколебаться; от его уверенности не осталось ни следа.