— Ты правда думаешь, что есть что-то, что я не смогу сделать без тебя?
— Но… но… но…
— Хватит «но-кать», «я-кать» и задыхаться: либо говори нормально, либо замолчи. Да и зачем? Тебе осталось просто встать, развернуться и уйти — ты в шаге от «блаженной» жизни.
Я замолчал — Адам закрылся руками, готовый сплющиться и заплакать в любой момент.
Я продолжил молчать и просто сжигал его апатичным взглядом, прекрасно понимая, что как бы он не пытался закрыться или «спрятаться», он не мог избавиться от него. Он чувствовал его. Чувствовал и ничего не мог с этим сделать.
— Ладно, — сказал я, не видя никакой реакции, — я тебе помогу. Поступим от обратного: встану, развернусь и уйду я. Будем считать, что это одно и тоже. Как учила математика: от перемены мест слагаемых сумма не меняется, — я поднялся.
— Стой… стой…
— А математика плохому не научит.
— Стой… Не уходи… Не уходи… — Адам подорвался следом и вцепился в меня.
Странно, какие знакомые ощущения… Что сказать, «Д» — дежавю.
— Я не… я не… я не… — мы простояли так добрую минуту. — Я не понимаю… Я не понимаю! — взорвался он (хотя, скорее, лопнул как мыльный пузырь). — Я не понимаю! Чего… Чего ты хочешь! К чему это всё?! Тест?! Урок?! Я должен был встать и уйти, показывая какой я «сильный и независимый»?!
— Нет.
— Или… Я должен был бежать за тобой ни смотря ни на что, показывая какой я преданный и послушный?!
— Нет.
— Тогда что?! Что тебе нужно?! К чему это всё?! Доказать, что я был не прав и не знаю какой ты на самом деле?! Хорошо, я был… я был не прав… Я был не прав! Прости! Не уходи!
— Нет.
— Тогда?.. Тогда что?.. Что?!. — опустив голову и чуть ли не плача спросил Адам.
— Мне просто, — начал я, отрывая вцепившуюся руку, — захотелось испортить тебе настроение. Разве это не уважительная причина?
Тух.
Адам ударил меня в руку.
— Да и… Я дал тебе то, чего ты так хотел — драмы.
— Драмы?! — заплакав, переспросил Адам.
— Да, драмы.
— Я… я… я не хотел, хн… никакой, хн… драмы… — промычал он, вытирая сопли рукавом. — Кому, хн… кому вообще, хн… кому… кому… хн… нужна такая драма, хн…
— Кому? Очевидно, тебе. А раз хотел: получите-распишитесь.
— Не хотел, хны… — он разнылся ещё сильнее.
— Тогда не знаю, — я пожал плечами, усилив жест поднятыми руками. — Все любят драму — только её и подавай. Или, что даже лучше, трагедию~ Уверен, что не хотел? — я задумчиво посмотрел на Адама. — А то весь твой вид говорит, что именно её ты и хотел~
— Нет! — он снова ударил меня, продолжая ныть: — Хны… хны…
— Ну, бывает, — я сделал невинное выражение, — я не волшебник, чтобы знать, что хочет каждый отдельный человек. Я был уверен, что именно драмы ты и хотел, а тут, вот тебе(!), оказалось, что нет. Не иначе как магия.
— Магия… магия?!
— Да, магия. «М» — магия.
— Нет, хны… Нет! «М» — мудак. Какой же ты мудак! Испортил… испортил всё настроение, и… и… и такой чудесный день, хны…
— Знаешь, Адам, — я сел на место. — Что-то я проголодался, думаю, как раз пришло время для твоей «непонятной стряпни», — я пододвинул блюдо и покрутил. — Надеюсь, ты не забрызгал его своими соплями, а то, — я осмотрелся, — бо́льшую часть всего ты уже забрызгал.
Наверное, это был первый раз, когда Адам смотрел на меня по-настоящему зло, не скрывая агрессии и ненависти, я рассмеялся, проглатывая первую ложку:
— Ты, конечно, можешь сесть напротив, но и… можешь развернуться и уйти — будь уверен, я не буду тебя останавливать, собственно, как и нарушать условия нашего «уговора».
В ответ он в третий раз ударил меня в руку, ещё и уселся не на прежнее место, а прямо рядом со мной, продолжая вытирать тонны соплей рукавом.
— Три удара, — сказал я, проигнорировав все остальные действия. — Будем считать, что три удара это тот максимум, который я могу тебе позволить, но так как у тебя всё ещё чешутся руки, предупреждаю, — я повернулся и посмотрел прямо ему в глаза, — перейдёшь эту черту и я гарантирую, что никакой врач тебе больше не понадобится.
— Хны… — он кивнул и отвернулся. — Только… только, хны… и можешь, хны… угрожать, хны… запугивать, хны… оскорблять, хны…
— Вот и хорошо, — раз он был рядом, под рукой, я потрепал его волосы.
— Не трожь! Хны… Я не щенок! Хны…
— Ого, щенок стал скалиться, — я дал подзатыльник, — плохой щенок!
— Сам щенок! ХНЫ… — Адам ударил в ответ. — Хватит… хватит, хны… Хватит меня так называть! Мне… Мне не нравится!
— Гладить нельзя, бить нельзя… Щенком не называй… Что-то весь твой пубертатный период прошёл за один день.
— Это, хны… Это, хны, не… не… период! Просто… просто я наконец-то осознал, какой же… какой же ты мудак!