Ещё одно наблюдение, которое можно было сделать, исследуя обстановку, — это пассивность сборной солянки. Всё верно, пассивность, пусть и звучит противоречиво, учитывая, что количество ингредиентов на 1 см2 стало больше, чем сельди в бочке. Людей не просто не трогали, а скорее — обходили стороной, как опасного зверя. Видимо, делали всё возможное, чтобы не светиться, что сильно контрастировало с первой неделей.
Так дела и обстояли. Хотя, впрочем, всё это быстро вылетело у меня из головы, как только я ступил на порог дома. Не успел я зайти и закрыть входную дверь как первым делом с невероятной скоростью и блаженством стянул с себя весь маскарадный костюм и утонул в душе, дабы смыть всю усталость и лёгкую боль, всё ещё напоминавшую о людях Регана О’Лири. Хотя в сравнении с тем, что было раньше, сегодня мои раны практически полностью затянулись. Думаю, через неделю-другую про них вообще можно будет забыть, потому что от них не останется ни следа. Хотя стоит уточнить, что без магического и лекарственного вмешательства обойтись не удалось, а сам «оздоровительный» курс всё ещё продолжался. Возможно, другой раз можно было и не заморачиваться так сильно, но не в этот: пройдя хоть раз через нежные руки того умирающего мясника, а потом выйдя как ни в чём не бывало в белый свет, — у любого нормального человека к твоим травмам возникнет неподдельный интерес, а учитывая оригинальный стиль художника, это может привести к серьёзным проблемам. Отчасти это стало одной из причин, почему пришлось остановиться именно на образе «немолодого бомжеватого мужичка».
Закончив приводить в порядок своё тело — я взялся навести порядок во всём доме, пустующем пару недель к ряду и которому неслабо досталось от Хэя в моё отсутствие.
На всё про всё потребовалось чуть больше полутора часа, причём основная часть времени ушла не на уборку, а на починку дверей и других мелких повреждений, оставленных после себя двумя тайфунами в разное время.
Наконец, покончив со всем и удовлетворившись полученным результатом, я без задней мысли лёг спать.
◊ ◊ ◊
(От 3 лица)
Выпав из реальности на добрых несколько дней, Мишель Лири старалась быстро «наверстать упущенное» и привести себя в порядок, правда, получалось у неё это не очень.
Ей было очень «нехорошо», и она уже сама не могла понять: почему ей так больно; почему так одиноко; почему она реагирует так по-детски?
Разве подобного рода «потрясения» не закалили её тело и дух? Разве она уже не встречалась с чем-то подобным? Разве она была не готова к подобному?
Даже если ответ и лежал на поверхности, он ускользал от неё как что-то эфемерное, за которое невозможно схватиться сколько не пытайся.
«Напарничек…»
Иногда ей казалось, что всё дело в нём, нет, в них — чите Гауфов. Вероятно, ситуация с ними поразила Мишель Лири практически так же сильно, как и последние события, окончившиеся смертью Ганца Йохансона и Лилит Бортэ.
Несмотря на то, что Мишель Лири и чета Гауфов вполне поняли друг друга, не оставив ни одного намёка на недопонимание, девушке всё равно казалось, будто этот тонкий согревающий её лучик в лице мужа и жены оборвался так же, как и множество других вещей и людей в её жизни. Казалось, что их отношения вот-вот превратятся в далёкий сон, который рассыпится сразу после «пробуждения». А проснувшись — она останется совсем одна.
Иной раз Мишель Лири и сама не понимала, а правильно ли она поняла смысл сказанных Гауфами в тот день слов?
Мог ли он на самом деле просто устать и бросить всё, передав свои обязанности в этом запутанном деле другим людям? Могла ли его «настоящая» причина быть не причиной, а, наоборот, следствием, — способом оправдать своё решение «всё бросить»?
«Настоящая причина…» — не единожды задумывалась девушка.
Для Мишель Лири эта «настоящая» причина была, как ведро холодной воды, приводящее в чувство; как тонкая рапира, пронзающая это «чувство» насквозь; и в то же время как одурманивающее вещество, дарующее сладкое наслаждение от боли — от этого «пронзания».
Мишель Лири всё больше и больше казалось, что она не понимает саму себя, своих истинных чувств и желаний.
Или понимает?
«Настоящая» причина…
Осознание этой «настоящей» причины согревающим теплом распространялось по всему телу девушки. При этом, в противовес сказанному, эта причина, как терпкий плод, вызывала оскомину. Растягивала всё тело в стороны в попытках разорвать его на мелкие кусочки.