«Но так ли реальна «настоящая» причина? Так ли страшен этот чёрт?» — задавалась вопросом девушка.
Она сомневалась. Боялась. Не могло ли всё оказаться успешной попыткой сыграть на её чувствах, дать надежду, найти оправдания своим действиям? Глубоко внутри она знала: кто-кто, но Станислав Гауф не поступил бы так с ней, — но всё равно время от времени испытывала предательское чувство неверия.
И всё же… Будь здесь и сейчас «старая» Мишель Лири, она бы ни капли не удивилась, что кто-то решил с корыстными целями сблизиться и использовать её. Она встречала примеры и более разительных перемен в рамках одного человека, особенно в ситуациях, когда прижимала к стенке других людей в ходе своих расследований.
Однако подобного рода разительные перемены в одном конкретном «человеке»… Как и сказал Станислав Гауф: «Пока я не увидел запись допроса воочию…»
Мишель Лири тоже видела эту запись, точнее — эта запись была финальным контраргументом Станислава Гауфа на всевозможные вопросы и неверие девушки в его убеждениях; а вопросов со стороны бывшей напарницы было немало.
Но та запись…
На самом деле Мишель Лири была готова с лёгкостью поверить во всё записанное и сказанное в ней. Как и принять всю «правду», всё происходящее там. Причём была готова без малейшей задней мысли или скепсиса. Быть может, где-то глубоко внутри ей даже хотелось сделать это, хотелось, чтобы всё оказалось правдой: обманутая, используемая, брошенная, — справедливая участь для неё: другого она и не заслуживала.
Но…
Но уверенная, нет, маниакальная позиция, с которой на всё смотрел Станислав Гауф, под корень разрушила попытки Мишель Лири сделать из себя «заслуженную жертву происходящего».
Глава 230. К истокам (часть 6)
«Но… если напарничек прав, — думала Мишель Лири, — то, выходит, — всё это один большой спектакль?»
Тогда какая роль в этом «спектакле» может быть или была отведена ей?
Это был один из тех немногих вопросов, на которые Станислав Гауф дал однозначный, пусть и неуверенный ответ:
— Только… Только «твой мальчик» в состоянии ответить на этот вопрос.
«Мой мальчик… — вздохнула Мишель Лири. — Или… это я его "девочка"?»
Думая обо всём этом и не только, Мишель Лири загоняла саму себя в угол, как кошка мышь.
Проблемой было и то, что она не знала за что браться и с чего вообще начать. Впервые за долгое время она и вправду почувствовала себя «девочкой». Маленькой девочкой, не способной принять какое-либо самостоятельное решение. Всё что она смогла сделать, это на долгие дни закрыться в своей квартире в Баторе и погрузиться саму в себя.
С их последней встречи Станислав Гауф ни разу не навестил её. Казалось, для себя он решил, что сделал всё возможное, чтобы помочь девушке; а лезть ещё глубже в её «внутренние» переживания то ли не хотел, то ли посчитал бессмысленным делом. Хотя обстои это дело хоть немного иначе, он, скорее всего, был бы первым, кто обивал порог её квартиры чуть ли не каждый день.
Однако, не в этот раз.
Зато, с другой стороны, был и тот, кто не обделил Мишель Лири своим вниманием. Это был Реган О’Лири, который, пусть поначалу и игнорировал «проблемную» девушку, доставляющую сплошную головную боль, но потом, как более-менее со всем разобрался и обратил внимание на поведение, стал уделять ей больше внимания, хотя правильнее сказать, вернулся к своей «обычной» участливости: выходил на связь и даже несколько раз приходил к ней домой. Причём не с пустыми руками. Правда, как-либо повлиять на апатию девушки он не смог, как, собственно, и заставить притронуться к еде.
Безусловно, даже на фоне «обычного себя» сейчас он был более тактичным и обходительным в общении с племянницей, прекрасно понимая, в чём была причина такой подавленности. Но именно поэтому он и не смог найти подходящие «рычаги» воздействия или тем более достучаться до неё, ведь «настоящую» причину её эмоционально-мысленной проблемы он не знал. Ноги росли из другого места, и ни сама Мишель Лири, ни тем более Станислав Гауф не посчитали нужным посвятить его откуда именно. Да и сам Реган О’Лири был уверен, что всё прекрасно понимает, поэтому не особо хотел ворошить эту тему, к тому же отчасти она была не приятна и ему самому, не говоря уже о том, что ему и без этого хватало забот.
Ещё и решение Станислава Гауфа снять с себя полномочия смутило Реган О’Лири, пусть виду он и не подал. Не то, чтобы он как-то по-особенному относился к парню или интересовался его жизнью, нет, но всё же тот не один год исправно работал в компании с его родственницей, поэтому какая-никакая связь между ними была. Более того, он даже несколько раз гостил у него дома, пусть в основе визита и лежали рабочие моменты.