— Как прискорбно, — только и сказал Реган О’Лири, когда узнал о решении парня; однако, пусть он и не вникал детально в причины такого выбора (озвученных было достаточно), считал это своего рода потерей и даже в один из вечеров пришёл к нему домой, где был радужно принят хозяином и его женой, собственно, как и всегда: то ли чета всегда была готова к приходу гостей, то ли они знали, что рано или поздно Реган О’Лири наведается к ним лично.
Правда, какой бы из вариантов не был правильным, это путешествие в гости к мужу и жене ничего нового Регану О’Лири не принесло: он услышал всё те же причины увольнения, всё те же отказы от его предложений с альтернативными вариантами «трудоустройства» и прочее.
Регану О’Лири только и оставалось, что обсудить некоторые рабочие и личные моменты, причём, возможно, в последний раз, ведь, вероятно, их дороги с бывшим сотрудником госбезопасности пересекутся не скоро.
Из положительного во всей этой встрече Реган О’Лири смог выделить разве что тему о своей племяннице, и стоило отдать должное, пусть Реган О’Лири и высказал открыто своё недовольство поведением парня, который раньше нужного «слил» всю информацию Мишель Лири, чем вынудил её бросить работу и вернуться домой, акцентировать внимание на этом проступке Реган О’Лири не стал. Хотя, вероятно, в другой раз подобное стало бы приемлемой причиной подпортить жизнь Станиславу Гауфу или надавить на него, но комплекс факторов, основные из которых: закрытие вопроса «Ганца Йохансона» и беременность Саены Гауф — подтолкнули Регана О’Лири опустить эти моменты и дать парню право действовать по собственному усмотрению.
Как вывод, Реган О’Лири остался «ни с чем», компенсировав всё своё недовольство погружением в обычную рутину и работу. К последним относились урегулирование вопросов с кланом Бортэ, что получалось не очень хорошо, и личный контроль за расследованием последних крупных дел и происшествий, участником которых он был и сам.
Мишель же Лири не хотела вникать в проблемы своего дяди и бо́льшую часть времени игнорировала их, как и его самого, пока тот наконец-то не отстал от неё:
«Иной раз, — решил Реган О’Лири, — время лучший доктор», — и в чём-то был прав, как минимум его собственные попытки помочь девушке не увенчались успехом.
Вероятно, если кто и мог «помочь» Мишель Лири в её трудном деле, так это только один единственный человек — человек являющийся виновником всех событий и её головной боли — Караак. По крайней мере, она была уверена в этом, пусть и сама не знала, хочет ли услышать что-то конкретное, да и — хочет ли вообще что-то услышать. Вопрос: «А жив ли он вообще?» — она старалась обходить стороной, пусть иной раз сделать этого не получалось, как бы она не старалась.
Однако, как это часто бывает в реальной жизни, вариантов может оказаться куда больше одного — ответы могут прийти оттуда, откуда их не ждёшь. А принести эти ответы могут ещё и бо́льшие вопросы.
Глава 231. К истокам (часть 7)
— Кто здесь?!
В одну из тихих ночей Мишель Лири продрала свои глаза и тут же перешла в «боевую готовность», пусть и не встала с кровати, а только приподняла свой торс; причём она умудрилась пробудиться, погрузившись до этого в чрезмерно чёрный и глубокий сон, вызванный сильным изнеможением после долгих дней самобичевания и голодовки.
Мишель Лири быстро пришла «в сознание», осмотрелась и изучила своё окружение, — резко посмотрела в сторону, где, облокотившись о стену, стояла «тень». Тень, на деле, даже не скрывала своего присутствия и, возможно, сама же и заставила девушку проснуться и обратить на себя внимание.
Мишель Лири была настроена серьёзно и решительно, однако не действовала, лишь молча наблюдала. Даже когда тень двинулась в её сторону, она лишь дёрнула рукой, но не атаковала: не чувствовала ни агрессии, ни угроз, хотя в другой раз даже без них она бы уже подорвалась и снесла половину своей квартиры, если не всю.
Тень подошла и молча села на краю кровати, как так и нужно, но взгляд был устремлён не на девушку, а в стену, оставляя открытым всю спину перед ней.
Странная атмосфера молчания и непонимания, повисшая в воздухе, продлилась, казалось, вечность.
— Пусть, — наконец-то заговорила тень, — ты никогда и не знала моего имени, но забыть мой голос ты точно не могла, — казалось, говоривший улыбнулся, затем добавил: — К слову, меня зовут Хэй, пусть это имя такое же «фальшивое», как и твоё собственное, Мишель. Так что обвинять меня во лжи не нужно, и, — он засмеялся, повернулся и протянул руку, — приятно снова познакомиться, №14.