— На самом деле, №14, — подняв голову, начал Хэй, — как я и сказал, я жалкий человек, потому что в своё время был по-настоящему сломан и опущен. Было время, когда я не смог пересилить ни себя, ни давящий на меня мир. Отчасти, возможно, это было и из-за тебя, нет, не буквально: когда я понял, что с тобой всё хорошо и моё вмешательство не нужно, я попытался пойти дальше, найти себя, но… Так ничего и не нашёл. Не смог нормально влиться в общество. Не смог подняться из того дна, с которого начал, попав в эту страну. Я был никем: не мог подтвердить ни кто я, ни откуда. Лишь прятался в тени, выполняя «грязную» работу, которая в конечном итоге свелась к обычному разбою. Я осквернил те немногие навыки, которые мне вбили в армии, которые мне передал полковник Джуго и которые я усовершенствовал, наблюдая за вами и другими курсантами. Люди, которые меня окружали, и дороги, по которым я шёл, — всё тянуло меня ещё глубже на дно, в ту его часть, выхода из которой уже никогда не будет; и момент, когда я одной ногой был уже в ней, наступил очень быстро. Пока «он»… — Хэй запнулся и вопрошающе посмотрел на Мишель Лири, чем снова застиг её врасплох, но не так сильно, как в первый раз; собравшись с мыслями она тихо сказала:
— Караак…
Хэй кивнул и продолжил:
— Да, пока он не пришёл и не вытащил меня из того дна. Это было как будто вчера, хотя времени прошло немало. Знаешь, что он мне тогда сказал? — спросил Хэй, посмотрев ностальгическим взглядом на Мишель Лири; та вернула вопрос, он продолжил:
— «Никогда бы не поверил, что человек, догнавший и даже отбивший пару моих атак, превратится в такую нелицеприятную массу, кричащую всем своим видом: "Убейте меня!" — Если бы я знал, во что ты превратишься, дал бы тебе умереть ещё тогда».
Хэй вздохнул — Мишель Лири дрогнула: иголки пробежали по всей её груди.
— Эти слова я могу слышать только его голосом, — сказал Хэй.
— Да… — согласилась Мишель Лири. — Серьёзный, издевающийся, но не высокомерный…
— Он был характерен для него столько, сколько я его знаю.
— Сколько?
— Около 20 лет, по-моему. Хотя… чуть меньше. Впрочем, неважно. Важно то, что он дважды без преувеличения спас мне жизнь, а если учитывать и твою… то трижды. Не мне судить его методы и поступки, но… — Хэй сделал паузу. — Мишель, могу уверить, что за всё то время, что я его знаю, он никогда не переходил грань без веской на то причины, держал и переваривал всё в себе. Всё произошедшее, к чему он прямо или косвенно приложил свою руку, всегда преследовало определённый цели, пусть сам он всё не раз списывал на «непредвиденные обстоятельства»; но уверен, если его слова не полная ложь, то как минимум частичная: он либо исправно выполнял работу, либо импульсивно выполнял поставленные перед собой задачи, скрывая или недоговаривая информацию, ведомую только ему; а «непредвиденные обстоятельства»… даже если они и были, лишь корректировали его маршрут, а не конечную цель.
Хэй говорил — Мишель Лири слушала.
— Конечная цель, — продолжил Хэй. — Она всегда оставалась неизменной, какими бы не были «непредвиденные обстоятельства». Всё что я могу сказать: его цели — не зло ради зла, а вполне реальные и достижимые задачи, которые не противоречат ничьим моральным взглядам, пусть и преследуют иной раз личную выгоду. Что же насчёт его методов — ты и сама уже знаешь о них. Не знаю точно, что же всё-таки произошло между ним и Ганцом Йохансоном, но школа, как один из примеров, пала не без его непосредственного участия, и пусть он в целом и переводит стрелки на директора, но своей вины ни разу не отрицал, как и осознания того, виновником какой трагедии стал.
— Вот как… — на удивление или нет, жестокую реальность Мишель Лири приняла довольно спокойно, вероятно, после россказней своего напарника, она обдумывала и такой возможный «поворот событий».
«Напарничек…» — вздохнула Мишель Лири и сказала:
— Мой напарник уверен, что всё плюс-минус так и было. Теперь… Даже я удивлена его проницательности. Видимо, он перенял от меня только самое лучшее, — улыбнулась девушка, но в этой улыбки не было и толики радости. — Что мне… Что мне теперь делать?.. — только и сказала она, прежде чем заплакать.
Глава 234. К истокам (часть 10)
Хэй хорошо понимал чувства Мишель Лири, даже несмотря на свою отрешённость и профессиональную деформацию. Как говорится, у всех есть свои «слабые места» и сидящая рядом девушка, без сомнений, была его. Но именно поэтому он и пришёл к ней сегодня лично — знал, насколько ей плохо и планировал если не помочь и направить, то хотя бы открыть глаза и заставить идти дальше.