Мишель Лири не пошевелилась, она просто смотрела на Хэя, изучая его образ, который с появлением первых лучей солнца стал более отчётливым и «реальным».
Видя такую реакцию и будто не удовлетворившись ею, Хэй продолжил:
— Это я напал на полицейский участок и убил того полицейского.
Хэй говорил о Джеймсе Харрингтоне. Мишель Лири сразу поняла о ком идёт речь. Думая о чём-то своём, вскоре она вернула взгляд и сказала:
— Рано или поздно — это был вопрос времени, когда он перейдёт дорогу не тем людям. Однако, пусть он и не был самым плохим человеком, нет ничего удивительного в том, что не успела пройти неделя, как все забыли о его смерти. Всем всё равно, и виноват в этом он сам и его образ жизни.
— Мне казалось, всем не всё равно, — улыбнулся Хэй, прекрасно понимая о чём говорит Мишель Лири.
— Не «всё равно» разве что в контексте дела в целом, а так… Пусть прозвучит и грубо, но отчасти вы сделали ему только одолжение, убив смертью «мученика». Но даже этого не хватило, чтобы его имя оказалось дальше нескольких заголовков жёлтой прессы или упоминаний в проходных роликах.
— Смотрю, у тебя с ним были особые отношения. Или, — Хэю показалось, что он достиг какого-то просветления, — быть может…
— Вряд ли, — только и сказала Мишель Лири.
— Ясно.
Хэй в последний раз бросил на девушку ласковый взгляд, прежде чем развернуться и без лишних слов уйти. Ушёл он так же, как и пришёл сюда ранее.
— Прощайте и спасибо, — только и услышал он вдогонку слова девушки, оставившие тёплый след в сознании.
Вскоре Хэй полностью «исчез».
Ему оставалось гадать, какая именно роль во всём этом была отведена ему самому, если, конечно, была отведена: его домыслы могли оказаться обычными надуманными вещами. Но в одном он был уверен полностью: столь опытный человек, ставший за свою жизнь единым целым с одиночеством и осторожностью, не мог импульсивно отдаться тому, кто не смог бы понять его чувств или бросить в момент кризиса.
Однако, вскоре Хэй постарался выкинуть всё лишнее из головы. Сейчас его интересовало только одно — место назначения и ожидающая в этом месте Хаён. Как он и сказал Мишель Лири, всё, что будет после, — его уже не касается: он покинет Монголию и направится своей дорогой. Хотя фраза «своей дорогой» была притянута за уши. Его вела Хаён, которая решила найти выживших членов своего клана с целью возродить его. И пусть Хэй понимал, кто дёргал саму Хаён за ниточки, причём настолько, что составил для неё список из возможных имён и возможного местоположения, его это нисколечко не смущало и не злило, скорее даже от этого осознания ему было только спокойнее.