Меня вытаскивают из шкафа и высоко поднимают.
Наконец, я могу посмотреть в глаза человеку, который потревожил мой покой.
Это Джон.
Его губы сложились в самодовольную улыбку.
― Я надеялся, что ты будешь здесь. Пришлось подождать ухода копов и похорон. Потом гребаная Кэрол не пускала меня в дом. Потребовались месяцы быть в тени, но это того стоило. Теперь ты моя.
Я пялюсь на него пустыми, безжизненными глазами.
Положив на диван, Джон заворачивает меня в одеяло.
― Спасибо, Стив, старый приятель, где бы ты ни был! Я позабочусь, чтобы ее хорошо трахали! ― произносит он, перекидывая меня через плечо.
Он шлепает меня по заднице.
Мои розовые пластиковые губы складываются в улыбку.
Интересно, как я его убью...
Глава 9
Не могу сказать, открыты ли мои глаза.
Что, бл*ть, со мной происходит? Не могу пошевелить руками. Где я?
― Открой коробку, они скоро придут, ― звучат взволнованные слова, но я не узнаю голос.
Вспышка света ранит глаза, но я не могу их закрыть или моргнуть. Пытаюсь отвернуться, но голова не двигается.
Что, бл*ть, происходит?
Надо мной склонились несколько лиц. Все мужские. Они врачи? Смутное, расплывчатое воспоминание, как подавился чем-то, крутится в моем опустошенном разуме. Должно быть, я задохнулся и теперь в больнице. Где Кэрол?
― Проклятье! Оно выглядит почти реально! ― восклицает один из мужчин.
― Зацените этот член!
Я чувствую, как кто-то дрочит мой член и дергает его.
Какого хрена! Это, бл*ть, больно, ублюдок!
Я произношу слова, но никто не реагирует. Будто они не слышат меня.
― Джейсон и Том сойдут с ума, когда увидят свой подарок.
― У него есть отверстие в заднице?
― Ты больной. За это тебя и люблю. Должно быть. Давай посмотрим.
Мое тело переворачивают. Я чувствую палец на своей заднице. Пытаюсь закричать или перевернуться, чтобы ударить его, но тело не двигается.
― Это будет самый лучший мальчишник в мире. Давайте посадим его так, чтобы это было первое, что они увидят, когда войдут в дверь.
Меня поднимают и тащат по комнате. Похоже это обычный дом. Полный пиз*ец. Это не больница.
Меня помещают в кресло. А напротив ― зеркало. Я вижу свое отражение, но оно не настоящее. Это не я. Там отражение мужской секс-куклы.
Что, нах*й, происходит?
― У меня конкретные планы на его рот, ― кричит кто-то.
― А я хочу попробовать его тугое отверстие в заднице, ― говорит другой, вызывая всеобщий смех.
Никто не слышит моего крика...
Часть вторая
Я ― вещь.
Нечто, что можно пустить по кругу ―
использовать, насиловать, владеть.
Нет возможности остановить его.
Нет выбора, кроме как покориться.
Однако я выяснила, почему оказалась заперта в этом аду...
Я избегу своей участи.
И тогда они будут теми, кто пожалеет.
Глава 10
Я не помню цвет своих глаз.
Думаю, что они коричневые, по крайней мере, раньше были такими. Не красивый карий цвет, не тот, о котором пишут песни. Глаза не цвета виски с золотыми вкраплениями. Нет, они были просто коричневыми.
Теперь они голубые. Я знаю это ― яркая, неестественная бездушная синева.
Помню, как завидовала девчонкам в школе, у которых были большие голубые глаза... и светлые волосы. Эти две вещи всегда сочетались вместе. Идеальная женщина... блондинка с голубыми глазами и большими сиськами. Нельзя забывать о больших сиськах.
Красивые глаза. Симпатичное лицо. Прекрасная жизнь.
Вообще-то, я лгу. Я не завидовала этим девушкам.
Я их ненавидела. Ненавидела всеми фибрами своей души. Презирала то, какой казалась легкой их жизнь. Если они забыли домашнее задание, облажались на тесте или врезались в другую машину на парковке... все решалось их хихиканьем и взмахом волос.
Любого парня, которого они хотели, ― получали... даже если это был не их парень... даже если он был моим.
Я ненавидела их.
Не выносила и ненавидела их идеальную жизнь кукол Барби.
Так отличающуюся от моей. У них были даже имена красивые, как Хизер, Тиффани и Лайла.
Но не у меня. Я была Джейн.
Обыкновенная Джейн.
Джейн-невидимка.
Интересно, кто-нибудь заметил вообще, что я умерла?
Бьюсь об заклад, если бы одна из красоток умерла, все бы заметили.
Иногда я представляла, как прокрадываюсь в их спальни поздно ночью и брею им головы. Воображала, как на следующий день они появятся в школе с опухшими, залитыми слезами лицами и уродливыми бейсболками, опущенными вниз, чтобы попытаться скрыть свое унижение.