― Пожалуй, вам следует отвезти меня к себе домой.
― Моя жена...
― Сейчас ее нет дома, не забывайте.
― Как насчет того, чтобы остановиться в отеле. Прекрасный люкс с сервисным обслуживанием в номере.
― Нет, ― мой ответ слишком резкий.
Мужчина отстраняется назад, настороженно.
Смущенно улыбаясь, наклоняюсь поближе, чтобы прошептать ему на ухо.
― Люблю кричать и не хочу, чтобы меня подслушивали.
Черты его лица расслабляются, превращаясь в надменную ухмылку, что сигнализирует об утрате контроля.
Улыбаюсь, потому что ничего не подозревающее насекомое не видит, как паутина затягивается вокруг него.
Глава 26
― У тебя замечательный дом, ― говорю ему, когда мы входим.
Массивная хрустальная люстра тускло светит, отбрасывая мягкое сияние на выставленные живые цветы и изумрудно-зеленый мраморный пол.
― Благодарю. С гордостью могу сказать, что сам его декорировал. Говорят, что у меня отличное чувство стиля в сфере декора, ― хвастается Майкл, снимая мое пальто.
Твоя жена украсила его. Ты мудак.
Не говоря ни слова, направляюсь к парадной лестнице. Бросая через плечо многозначительный взгляд, стараясь утрированно преувеличить каждый свой шаг, чтобы бедра заманчиво покачивались. На вершине лестницы направляюсь прямо к большой двери из красного дерева справа. Повернув латунную ручку, вхожу в богато украшенную хозяйской спальню.
Майкл останавливается на пороге, ослабляя галстук.
― Откуда ты знаешь, что это правильная спальня?
Проклятье.
― Просто предположение, ― отвечаю беззаботно, пока быстро сбрасываю туфли на высоких каблуках и начинаю расстегивать блузку, чтобы его отвлечь.
Наблюдаю, как мужчина стягивает пиджак, надеясь, что тусклый свет, проникающий через окно спальни, помогает скрыть мое отвращение.
Сняв блузку, скидываю юбку. Делаю паузу, осознавая, что вид моего кремового кружевного бюстгальтера и трусиков с высокой посадкой на бедрах произведет на него неизгладимое впечатление.
Майкл делает уверенный шаг ко мне, обнимает за талию и притягивает для поцелуя.
Склоняю голову вправо, уклоняясь от его объятия.
― Знаешь, что я хочу? ― спрашиваю затаив дыхание.
― Что? ― его реплика приглушенная, поскольку он пытается носом отодвинуть в сторону мои длинные волосы, чтобы поцеловать в шею.
Хватаясь за застежку ремня, начинаю расстегивать пряжку.
― Хочу, чтобы ты наказал меня, словно я была плохой девочкой.
― Ты и есть плохая девочка. Очень нехорошая девочка, ― рычит Майкл, сразу же переходя к этой ролевой игре. ― Согнись над кроватью.
― Да... Папочка.
― Еще и извращенка, ― смеясь с одобрением, произносит он. ― Хорошо, наклонись над кроватью, чтобы... Папочка... мог наказать тебя.
Повинуясь, опускаю верхнюю часть тела на прохладное покрывало. Оно бледно-розовое с крупными алыми розами на виноградной лозе. Прослеживаю одну из ветвей, которая заканчивается острием одного из шипов. Делаю это, как и сотни раз до этого.
― Спусти свои трусики, негодница.
Сунув пальцы под лямки стрингов, медленно спустила их по поднятой вверх заднице. Еще до того, как тонкая полоска ткани упала на пол, он нанес первый удар.
Сохраняю полное безмолвие, как только кожу жалит ремень. Слезы больше не свойственны мне. По мере того, как он продолжает глумиться над нежной кожей моей задницы, голос возвращается.
Плач боли... и печали.
Пока ремень обжигает кожу, смотрю на фотографию Майкла, его жены... и дочери.
― Вот так, Папочка. Накажи меня. Покарай свою дочь.
― Ты была плохой девочкой. Как только эта задница покраснеет, я тебя вы*бу, ― восторгается Майкл, с легким придыханием.
Чувствую жжение от ремня еще несколько раз. Затем единственный звук в комнате ― это учащенное дыхание Майкла и мягкий треск открывающейся молнии брюк.
Оборачиваюсь, а моя болезненная задница соприкасается с прохладной тканью покрывала, по мере того, как раздвигаю ноги и пялюсь на него. Брюки вокруг лодыжек. Член в его руке.
― Все верно, Папочка. Твоя дочь оказалась очень плохой девочкой. Убила, по крайней мере, пять человек.
― Что это за чертовщина, Хелен? ― требует Майкл.
― Не узнаешь меня, Папочка. Разве ты не признаешь свою Джейн?
Он наотмашь бьет меня по лицу.
Смеюсь, потому что чувствую струйку крови из разбитой губы. Окунув кончик пальца в теплую жидкость, пробую вкус. Ее металлический оттенок ― просто благо. Он даже не представляет, как долго я отчаянно молилась, чтобы кровоточить, показывая явное проявление боли. Вот это. Именно этого я и хочу.
Истекать кровью от мучений.
Небольшие кровавые пятна попадают на кремовое покрывало, в то время, как я смеюсь.