Ухмыляясь в бороду, он выскочил из комнатушки кухарки, с силой хлопнув тяжёлой дверью.
Разгорячённая его словами Диана изо всей силы запустила в стену подушкой. Наволочка лопнула, и мелкие пушинки, пробившись сквозь наперник, снежинками полетели во все стороны.
— Курица! — крикнула девушка с досадой и смахнула злые слёзы.
— А?! — так и подскочила, задремавшая во время ссоры кухарка Малица.
Кричи-не кричи, а собираться Диане пришлось.
Она швыряла вещи, что доставала из сундука Малица, шипела на Малко и Петрю.
Подмастерья пытались ей помогать, а конюх мрачно поглядывал на них через окно, но молчал. Фабиус велел дочери побыстрее укладываться, и парни вроде как были при деле.
Если бы не Малко, Диана повыкинула бы все вещи. Только с его подачи кое-что всё-таки попадало в седельные сумки.
Злило девушку всё: и учёба, и эта дурацкая поездка.
Ехать нужно было на лошади, а лошадей дочка двух отцов не очень любила. Вернее, это они не выносили её огненной натуры.
Гнедая кобыла дичилась, чубарая — пугалась. Только здоровенный жеребец Фабиуса, Фенрир, терпел эту слишком резкую наездницу.
Но ехать в академию на Фенрире? Да и отец не даст!
Диана сердито покосилась на Фабиуса: ну и на ком ей ехать? На старом мерине? На Малко?
Она отдула со лба распушившиеся локоны и с удвоенной силой расшвыряла платья, что положила перед ней кухарка.
Диана не носила платьев и не собиралась. Зачем ей платья?
— То есть ты полагаешь, что в академию тебя не возьмут? — ехидно уточнил Фабиус, заглянув в комнату кухарки, где шла жестокая битва с вещами.
— Это с чего это? — обиделся за девушку Малко.
— А с того, что девушке там придётся ходить в платье, — ухмыльнулся Фабиус в бороду. — Таковы правила.
— Пусть меняют свои поганские правила! — Диана отшвырнула последнее платье, красное.
— Ну, хоть это-то возьми? — попросил Малко. — Оно к твоим волосам идёт.
Диана поморщилась, с сомнением повертела платье и нехотя сунула в суму.
Выехали ближе к обеду. То вспомнили про разбитые ножны, которые срочно пришлось чинить, то коня решили перековать.
Одна радость — под Дианой неспешно рысил Фенрир, а следом ехали Малко и Петря.
Отпустить дочку одну магистр Фабиус всё-таки побоялся, хоть Борн и пообещал, что присмотрит за ней невидимо. Пришлось конюху оставаться без помощников.
Парни глядели браво, чему способствовали медяки, сэкономленные за зиму. Весна выдалась хлопотная, и выехать им не удавалось пока даже в Лимс. И вдруг такое везение.
А тут ещё Фабиус настоял, чтобы заночевали в Лимсе. А какое там заночевали — три часа пути?
— Там жонглёры на площади! Коли застанем вечером, то увидишь, как они огнём плюются! — рассказывал Малко, подгоняя гнедую, чтобы та поспевала за высоким размашистым жеребцом.
Диана смеялась. Она и не думала, что поездка будет такая весёлая.
Вот если бы ещё не в академию ехали! Ну её, эту дурацкую академию, что б она в ад просела!
Но Фенрир девушку слушался, Малко и Петря развлекали разговорами… А главное — вездесущие отцы были далеко! Свобода!
Диана звонко смеялась неуклюжим шуткам друзей и радовалась тёплому солнцу.
Ещё только завечерело, а уже въехали в Лимс. Зря Фабиус торопил — больше и заночевать было негде.
Вирна лежала ровно в сутках езды, но кони-то не казённые — без отдыха гнать.
А больше и передохнуть было негде. Между Лимсом и Вирной по самой короткой дороге простиралась Проклятая Пустошь.
Там, сколько Фабиус себя помнил, а было ему о-го-го сколько лет, ничего не росло — камни, песок, ветер, да перекати-поле, но и то по краям.
Пустошь надо было преодолеть разом, без отдыха. Место это было дурное. Потому и остановиться на ночь было велено в Лимсе.
Город был красивее в своей восточной части, и молодёжь поспорила, выбирая трактир. Но решила заночевать-таки на самом выезде, чтобы вечер поразвлекаться, а сразу с утра ехать в Вирну.
Диана не признавалась парням, но Пустошь пугала её. Хотелось побыстрее преодолеть эту негостеприимную долину, а уж дальше болтать да башкой вертеть.
Трактир назывался «Три рыбки», и, как подъехали, почему-то не глянулся Малко.
— А ну-ка… — сказал он у коновязи. — Поехали-ка к другому!
Парень и сам не понял, что насторожило его: то ли захрапевший Фенрир, то ли угрюмые оборванные слуги, то ли разбойничья рожа хозяина.
Но Диана проголодалась — завтрак-то она проспорила с Фабиусом.
Бросив поводья, девушка, не слушая друга, первой вошла в приземистое здание из цельных брёвен.